Завершая же статью, Мануильский почему-то перешёл на явные лозунги. «Да, мы, украинские коммунисты, – провозглашал он, – связаны с Советской Россией, мы гордимся этой связью… На всякую попытку взорвать эту связь мы ответим решительно всем «родным» и «чужим» социал-шовинистам: руки прочь от пролетарского дела!».2
В отличие от Мануильского, премьер УССР с февраля 1919 года Х.Г. Раковский не доказывал, не обосновывал важность и необходимость федерального союза с РСФСР. Вроде бы воспринимал его как вполне естественный, непреложный факт, который не следует повергать сомнению. Просто описывал сложившуюся систему государственных связей Украины и России (на лето 1920 года), отметив: «Эту систему федеральных отношений нельзя считать ни законченной, ни совершенной. К самому вопросу о федеральных отношениях мы не подходим догматично, никогда не считали, что государственные отношения вообще и, в частности, отношения между советскими республиками можно создавать по априорным построениям, на основании отвлечённых положений. Федеральная Конституция советских республик /он имел в виду соглашения от 1 июня 1919 года – Ю.Ж./ диктовалась самой необходимостью и учитывала проделанный уже государственный опыт. Особые условия, в которых находились Советская Россия и Советская Украина, облегчали значительно задачу скорейшего создания между ними теснейших федеральных отношений».3
В переписке же с Лениным, с ЦК Раковский позволил себе высказывать несколько иные взгляды. Те, что сближали его, болгарина, от рождения именовавшегося Крыстю Станчевым, его – интернационалиста-революционера – со многими большевиками, остававшимися при этом украинскими националистами. Так, ещё в середине ноября 1919 года, сразу же по освобождении УССР от деникинских войск, он втолковывал Ленину:
«Отрицание этнической и государственной индивидуальности Украины, преследование украинского языка, поддерживание русской, а не коммунистической, пролетарской диктатуры повредят в будущем ещё более даже, чем в прошлом, в связи с экономическим усилением крестьянской массы, приведут к ещё большей национальной розни, к противопоставлению украинской деревни русско-еврейскому городу и еврейскому местечку и к политическому господству кулаков и украинской мелкобуржуазной интеллигенции.
Тенденция к полному слиянию Украины с Великороссией является пережитком империалистско-буржуазной психологии русских, а отнюдь не зрелой государственной идеей коммунистов, и её поддерживание принесёт нам только больше внутренних и международных осложнений. Под последними я понимаю не те осложнения, которые может принести эта тенденция для наших дипломатических отношений с буржуазно-империалистическими государствами, а ту тень, которую эта тенденция бросит на нас как коммунистов в глазах коммунистических партий».4
Прознав о записке, которую Раковский отправил Ленину, ещё двое членов ЦК КП(б)У поспешили познакомить Москву с собственными взглядами на проблему. Секретарь Харьковского губкома Н.Н. Попов настаивал на сохранении полного суверенитета для Украины, а Я.Н. Дробнис, председатель правления треста Донбасс-уголь, настаивал на незамедлительном и полном слиянии двух республик.
Разноречивость предложений заставила Политбюро 14 ноября 1919 года перенести «украинский вопрос» на объединённое заседание с членами Оргбюро, пригласив на него авторов записок.5 Однако такое обсуждение состоялось лишь два месяца спустя – 13 января 1920 года. Лишь после того как Раковский дополнил свою записку «Справкой по национальному вопросу», и убедившей Ленина.
В ней же Раковский утверждал: «Движение в пользу Советской России шло крещендо /с нарастающей силой – Ю.Ж./ до восстановления Советской власти на Украине. Как только начался процесс обособления мелкобуржуазного крестьянства от пролетариата, лозунг «самостийной Украинской державы» стал снова популярен…
Небрежное наше отношение к национальному вопросу, наша сознательная или несознательная русификаторская политика на Украине усилила это движение. Мы сами были проводниками идеи Украинской Советской Социалистической Республики, но мы не постарались внести в эту идею украинское коммунистическое сознание, и, таким образом, вся наша работа была водой на мельницу наш их противников…
Идея самостоятельного украинского советского государства захватила и некоторые круги нашей партии… Украинские коммунисты-боротьбисты /левое крыло украинской партии эсеров, отколовшееся в мае 1918 года, заключившее в декабре 1919 года соглашение с КП(б)У о сотрудничестве; вскоре её некоторые члены – А.А. Любченко, А.Я. Шумский и другие – вступили в компартию, вошли в состав правительства УССР, а позже Г.Ф. Гринько стал наркомом финансов СССР – Ю.Ж./ ведут самую усиленную работу, чтобы расколоть Украинскую Коммунистическую партию, используя движение в пользу самостоятельной Украины в нашей партии.
Движение это питается ещё галицийскими и буковинскими украинцами и Кубанской Радой, стремящейся к объединению с Украиной. На Украине это движение опирается на украинскую интеллигенцию, в особенности, на Учительскую спилку/союз – Ю.Ж./, имеющую свыше 20.000 членов, и на Украинский Союз кооператоров, который является мощной экономической организацией, покрывающей своею сетью всю Украину, и особенно Правобережье».6
По-видимому, такая информация скорее напугала, нежели убедила членов Политбюро, почему они 13 января 1920 года и утвердили следующее решение: «Наметить линией партии в вопросе о государственной власти на Украине и формах взаимоотношения её с Россией» на основе предложений Раковского. А пять дней спустя поручили Раковскому совместно с Троцким внести в представленные тезисы редакционную правку, заодно образовав комиссию по выработке основ федеральной Конституции РСФСР. В состав же её, «в качестве основного ядра», включили Каменева, Крестинского и самого Раковского.
«Тезисы о государственных отношениях Украины и России» получили окончательную редакцию 29 января и формально исходили от ЦК КП(б)У В их основу было положено следующее, безусловное для большевиков, утверждение:
«Тесная братская солидарность между рабочими и крестьянами всех стран является существенным условием победы всемирной социалистической революции, без каковой победы Советская власть в отдельных странах будет стоять перед постоянной угрозой восстановления старого порядка. Всякие попытки разорвать или ослабить эту связь являются, по существу контрреволюционными и направленными против самой власти рабочих и крестьян. Выдвигание национального вопроса во главу угла борьбы против Коммунистической партии, безразлично, делается ли это со стороны подлинно буржуазных или со стороны советских и полукоммунистических партий, является сознательной или полусознательной попыткой сорвать или затруднить установление пролетарской диктатуры /выделено мной – Ю.Ж./».
Дав такую, в общем, невысокую оценку национальному вопросу как таковому, «Тезисы» переходили к отношению его к ситуации между РСФСР и УССР. «На примере Украины, – указывалось в них, – лучше всего видна контрреволюционная роль, которую сыграла националистическая агитация, превратившаяся в руках, как украинских соглашательских партий, так и хищников международного империализма, в средство борьбы и травли против социалистической Советской России и против социалистической Советской власти вообще, и против освобождения украинских рабочих и крестьян».
