Словом, проект резолюции с одной стороны безоговорочно признавал право народов России не только на самоопределение, но и на отделение, полную независимость, но с другой – призывал не делать того немедленно, подождать до Учредительного собрания. Именно такую двойственность и отметила Коллонтай в своём выступлении. Предложила иной проект – от имени фракции большевиков. Ту самую формулировку, которую впервые использовал Сталин, которую повторила резолюция Апрельской конференции.
«Вопрос о праве наций на свободное отделение, – настойчиво взывала она, – непозволительно смешивать с вопросом о целесообразности отделения той или иной нации в тот или иной момент. Этот последний вопрос партия /здесь Коллонтай оговорилась, забыв, что речь идёт об акте съезда Советов – Ю.Ж./ пролетариата должна решать в каждом отдельном случае совершенно самостоятельно, с точки зрения интересов классовой борьбы». И уточнила, что автономия должна предоставляться не нациям, а территориям, независимо оттого, кто её населяет.77
Большевистский вариант проекта делегаты съезда решительно отвергли. Как поспешивший заявить о том Либер, так и поддержавший его единомышленник, одесский городской голова И.Н. Лодкипанидзе. Эсер, сугубо штатский человек, но, тем не менее, представлявший солдат 4-й армии Румынского фронта. «Каждая нация, – настаивал он, – должна получить национально-территориальную автономию».78 Таким же стало и мнение большинства, проголосовавшего за предложенную Либером, а не большевиками, резолюцию.
Тогда в дискуссию вступил – впервые проявив себя, как истый политик – Е.А. Преображенский. В очень скором времени соавтор Н.И. Бухарина по «Азбуке коммунизма», этого букваря для совершенно не знакомых с марксизмом большевиков, автор теоретического труда «Первоначальное социалистическое накопление», послужившего основанием и для разработки первого пятилетнего плана, и для коллективизации деревни. Он воспользовался тем фактом, которым пренебрёг, так и не поняв его истинного смысла, Ленин. И чтобы попытаться переломить настроение благодушествовавшей аудитории, напомнил о грозной опасности распада, нависшей над страной и, следовательно, революцией.
Уже «произошёл ряд конфликтов, – напомнил Преображенский, – между правительством и Финляндией с одной стороны, и с Украиной с другой стороны… Перед нами, может, острый конфликт с украинской национальностью». Чтобы избежать его, предложил внести в только что одобренный проект такое дополнение:
«Съезд осуждает как антидемократическую, контрреволюционную политику Временного правительства, оттягивающую до сих пор разрешение насущных и неотложных вопросов, связанных с осуществлением национальных прав угнетённых народностей России, и слагает с себя всякую ответственность за последствия такой политики, приведшей к конфликтам с Финляндией и Украиной».
Предложил всего лишь отмежеваться от политики правительства, не более. Трудно понять, на что надеялся Преображенский и стоявшая за ним фракция большевиков, предлагая эсерам и меньшевикам, сидящим в зале заседания, осудить политику их же министров. Но всё же такой полемический ход вынудил съезд срочно принять не дополнение к прежней, а две новые, отдельные, резолюции. Одну – по финскому вопросу, всего лишь повторившую требования социал-демократов Великого Княжества. А вторую – по украинскому, более содержательную, но столь же непоследовательную, как и всё выходившее из-под пера Либера.
«Признавая, – констатировала она, – что украинская автономия может быть окончательно установлена лишь Всероссийским Учредительным собранием, съезд считает необходимым, в соответствии с пожеланиями, высказанными Центральной Радой, немедленное создание временного органа, представляющего демократию всех наций, населяющих Украину, для разработки начал автономного устройства края и для руководства всей подготовительной работой, в частности, по созыву съезда из представителей всего населения Украины.
Съезд предлагает Временному правительству войти в соглашение с органами украинской революционной демократии для организации указанного временного краевого органа для установления и проведения конкретных мер, необходимых для удовлетворения национальных потребностей украинского народа».79
Преображенский попытался было объяснить, что имел он в виду совершенно иное. «Нами были выдвинуты требования, – уточнил он, – которые давали бы возможность украинскому пролетариату развить свою классовую борьбу внутри украинского народа против всякого шовинизма» /выделено мной – Ю.Ж./. Однако его слова остались гласом вопиющего в пустыне. Его так и не услышали. Не пожелали понять. Более чем разумные разъяснения отвергли, не вдумываясь в них.
– Хараш, объединение еврейских социалистических фракций: «Временное правительство должно признать право на национальную автономию за всеми населяющими Россию народностями.
– Бер, меньшевик-интернационалист: «Я полагаю, что то обстоятельство, что большевики выдвигают здесь другую резолюцию, даёт против этой резолюции орудие в руки украинских буржуазных националистов для борьбы с украинскими социалистами… Мне кажется, что это есть удар в спину украинским социалистам.
– Зиновьев, внепартийная фракция украинцев: «Мы полагаем, что осуществление всех демократических принципов возможно и до Учредительного собрания революционным путём… Политика Временного правительства, игнорируя все самые справедливые заявления и требования революционной демократии Украины, давала только почву для агитации шовинистов, для агитации национально-буржуазных групп. Эта политика правительства в данном случае не боролась с анархией, с сепаратизмом, а только давала лишний козырь в его руки… Поэтому хотя данная резолюция, выработанная комиссией, в которой мы участвовали, может быть и не вполне нас удовлетворяет, но так как в ней есть шаги к соединению именно революционного пролетариата и вообще всей российской демократии и демократии украинской, ввиду всего этого мы… со своей стороны к ней присоединяемся».80
Так, склоняя на все лады изрядно уже затасканные за четыре месяца слова «демократия», «революционный», «пролетариат», «шовинизм», «буржуазный национализм», спекулируя ими, потерявшими изначальный смысл, ставшими обязательными при произнесении речей, ни Либер, ни поддержавшие его делегаты так и не осознали – своей скоропалительной, непродуманной резолюцией они пускают волка в овчарню. Ведь украинские националисты даже не могли ожидать столь выгодного только для них предложения, к тому же освящённого высочайшей значимостью Всероссийского съезда Советов.
Ещё бы, они могли в тот же день уведомить Петроград о выполнении всех предложений. Временный орган? Так он уже существует в лице Центральной Рады и Генерального секретариата, в которых подавляющим большинством представлены именно братские социалистические партии. Те, что и ведут борьбу с шовинизмом. Русским. Не приходится вырабатывать и «начала автономии». Они готовы, не раз изложены как в обращениях Рады к Временному правительству, так и в Универсале. Что же касается «съезда всего населения Украины», то и его давно, 6(19) апреля, провели.
Но нет, съезд ничего не желал о том знать. Дружным голосованием одобрил резолюцию по украинскому вопросу в редакции Либера. Открыл тем дорогу сепаратизму. Заставил правительство отказаться от всех прежних отповедей Центральной Раде, забыть о категорическом противодействии попыткам решать вопрос автономизации до созыва Учредительного собрания (кстати, о том упоминала общая резолюция съезда по национальному вопросу, принятая двумя часами ранее).
