Сочтя такие грубые искажения, умолчания, подтасовки весьма убедительными доводами, авторы Универсала обращались к населению края. Призывали его встать на защиту и Рады, и Генерального секретариата, поспешно переименованного в Совет Народных Министров:
«Что касается так называемых большевиков и других агрессоров, которые грабят и разоряют нашу страну, то мы поручаем правительству Украинской Народной Республики начать жестокую и решительную борьбу против них. Мы обращаемся ко всем гражданам нашей республики с призывом защищать благосостояние и свободу нашего народа, даже ценой собственной жизни. Наше украинское народное государство следует очистить от агрессоров из Петрограда, которые попирают права Украинской Республики».
И вновь авторы Универсала лукавили. Лучше других они знали, что до сих пор не только население края, но и национальные части даже не пытались их защищать. А теперь уж и подавно делать того не будут. Неопровержимым доказательством тому являлась та крохотная территория – всего лишь Киев с окрестностями, – на которую пока ещё распространялась власть Рады. И не потому ли в Четвёртом Универсале так и не вспомнили, не назвали слагающие Украинскую Народную Республику губернии. Те самые восемь, не считая более чем проблематичных Бессарабии, материковой Таврии да ещё и Кубани, на которые националисты претендовали с весны 1917 года.
Раде было великолепно известно, что никакой властью она уже не обладает. Но знала и иное, более важное – у кого она найдёт и признание, и надёжную вооружённую защиту. Однако о том сообщила в Универсале весьма неохотно. Не вдаваясь в подробности, бегло:
«Мы поручаем правительству нашей республики, Совету Народных Министров, вести с этого дня совершенно независимо начатые прежде мирные переговоры с Центральными державами, довести их до конца, не взирая ни на какие препятствия или возражения со стороны какого-либо образования бывшей Российской Империи, и достичь мира для того, чтобы наша страна могла развивать свою экономику в полной гармонии и спокойствии».5
Обосновав только Четвёртым Универсалом обретение Радой права подписать сепаратный мирный договор, Севрюк на том не остановился. Попытался, как то уже делал прежний глава украинской делегации Голубович, ставший премьером, ещё и отказать Совнаркому в признании его общероссийской власти – мало ли существует «образований бывшей Российской Империи»! А на появление в Брест-Литовске делегации ВуЦИК среагировал весьма характерно. Заметил, что если он в таком случае не может выражать интересы Украины, то и российская делегация «должна сложить свои полномочия, ибо в её состав не вошли ни представители Молдавии, ни крымские татары, ни донские казаки, ни кавказские народы, ни Сибирь».6 Выразил тем своё весьма своеобразное представление о том, что же есть федерация.
Выступление представителя Рады не могло не породить дискуссии. Но дискуссии заведомо бесплодной, и потому бессмысленной, ибо на переговорах давно уже всё было предрешено. В том числе и отсутствие реакции на заявление из любезности получившего слово Г.Е. Медведева. Он же от имени ВуЦИК попытался втолковать оппонентам:
«Украинский народ стремится к скорейшему миру. Но этот мир он хочет заключить совместно со всей Российской Федеративной Республикой, в братском единении с её трудящемся населением… Глубоко ошибаются те, кто полагает, что только цепи царизма связывали Россию с Украиной. Эти цепи пали, но глубокая экономическая и культурная связь между братскими народами осталась, и в настоящее время эта связь закрепляется на основах свободного согласия. Мы считаем своим долгом предупредить народы Австро-Венгрии и Германии, что всякие попытки противопоставить Украину России и на этом противопоставлении построить дело мира покоятся на ложном основании и потому обречены с самого начала на неудачу».7
Не остался в стороне и Троцкий. Но сразу же допустил непоправимую ошибку. Вместо безоговорочного признания правомочности участия в переговорах только делегатов ВуЦИК, он поспешил свести возникшую проблему к наименее значимому. К отсутствию общепризнанных, и в первую очередь Петроградом, границ Украины. «Всякое соглашение, – отметил нарком, – между делегацией Киевской Рады и Центральными империями, соглашение, в силу неопределённости границ этих государств вызывающее возражение со стороны российской делегации, тем самым лишается своего значения».
А вслед за тем произнёс немыслимое – для одного из руководителей большевистской партии, члена Совнаркома. Того, кто руководил в октябре минувшего года Петроградским Военно-революционным комитетом и обеспечил передачу государственной власти Советам. Ничуть не смущаясь, Троцкий счёл возможным заявить, что ни Харьковский съезд Советов Украины, ни ВуЦИК, ни принятые теми документы не играют (во всяком случае, лично для него) никакой роли. Снова вольно или невольно подыграл противникам – и Центральным державам, и Киевской Раде, чей посланец только что низвёл Совнарком до уровня чисто русской власти.
«Все ссылки, – произнёс нарком, – на внутренние перемены в политической жизни украинского народа, разумеется, не могут иметь решающего значения, это мы готовы признать, но именно вследствие отсутствия определённого положения и юридической оформленности интересующих нас вопросов, мы неизбежно должны подойти к ним с практической точки зрения. Только поэтому я позволю себе сослаться на фактические отношения, явившиеся результатом борьбы двух организаций, претендующих на государственную власть на Украине /выделено мной – Ю.Ж./».
«Вопрос, стоящий на очереди, – продолжал опомнившийся и попытавшийся несколько поправить себя Троцкий, – вопрос исторический. Центральные империи, как и другие государства, заинтересованы в определении своего отношения к Украине по существу. Они также заинтересованы в том, чтобы не принимать мнимые величины за действительные. Именно поэтому я должен указать на то, что в некоторых кругах имеется, быть может, тенденция к переоценке силы и значения сепаратистских устремлений, существующих в революционной России…
По мере утверждения власти Советов во всей стране имущие группы переносят свои сепаратистские устремления всё дальше и дальше на окраины… Наиболее яркие проявления сепаратизма замечаются в настоящее время в помещичьих верхах казачества, то есть в тех именно группах, которые в прошлом являлись носителями железного централизма. Если мы на минуту допустим победу этих групп в нынешней России, то для всякого реально мыслящего политика ясно, что они снова станут носителями централизма».
Однако столь отвлечённая оценка ситуации, когда вместо Рады стыдливо упоминалось казачество, никого убедить не могла. Ведь Троцкий вновь вернулся на прежние позиции. Зачем-то добавил: «До тех пор, пока делегация Киевской Рады сохраняет свой мандат, мы не возражаем против её самостоятельного участия в переговорах».8 И породил тем поспешный, пока Троцкий не одумался, ответ Чернина от имени Центральных держав: «У нас нет оснований отказываться от признания украинской делегации или ограничить это признание… В настоящее время мы вынуждены признать Украинскую Народную Республику как свободное, суверенное государство, вполне правомочное вступать в международные отношения». А на следующем пленарном заседании, 3 февраля (21 января) тот же министр иностранных дел Австро-Венгрии с изрядной долей иронии ещё раз бросил Троцкому: «Мы признаём правительство Украинской Рады, следовательно, оно для нас существует».9
