17 июня центральные газеты страны опубликовали утверждённую Президиумом ВЦИК повестку дня предстоящего Пятого Всероссийского съезда Советов. Четвёртым вопросом в ней значилось: «Конституция РСФСР». Ну, а для того, чтобы и делегаты, и население в целом смогли заранее познакомиться с существовавшими на тот момент вариантами проекта «Основного закона», которые следовало обсудить, и только наилучший представить на утверждение, «Известия» (две недели спустя) начали публиковать их. Сначала – «Общие положения» – как основополагающие, от которых напрямую зависели все остальные разделы, хотя они и следовали только после «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа».
Первым, разумеется (как уже утверждённый конституционной комиссией), появился вариант Сталина. Старый, ещё апрельский. Вторым – М.А. Рейснера и А.Г. Гойхберга, от Наркомюста, новой редакции.94
Вот тогда-то и стало ясно, насколько отошли они от постановления Третьего съезда («О федеральных учреждениях Российской Республики»), должного служить основой этих самых «Общих положений». Чтобы убедиться в том, достаточно было сравнить их по основным позициям.
От откровенно внеклассового, слишком уж гуманистического, «общечеловеческого» определения Российской Республики как «добровольного союза народов» отказались ещё в апреле. Тогда, когда конституционная комиссия приняла за основу для дальнейшей работы близкие друг другу варианты Сталина и Рейснера, содержавшие иную характеристику – «свободное социалистическое общество всех трудящихся».
Правда, поначалу между этими двумя вариантами имелись и довольно серьёзные различия. Для Сталина основой власти должны были служить только Советы. Рейснер же, тогда не чуждавшийся синдикализма, предложил другую форму объединений – «классовые трудовые, профессиональные, хозяйственные и политические союзы». Но спустя два месяца он со своим соавтором Гойхбергом отказался от прежнего взгляда и принял сталинское: объединять трудящихся должны лишь Советы.
Практически не было особых разночтений в изложении и второй статьи «Общих положений». Определявшей субъекты федерации. И для Сталина, и для Рейснера ими должны были стать областные объединения. При этом поначалу только Сталин предусматривал их частный случай – те, что «отличались особым бытом и национальным составом», которые следовало делать автономными. В конце концов, Рейснер с Гойхбергом согласились с таким решением, предложив, со своей стороны, создавать «особые областные союзы» там, где того требовали «хозяйственные и этнографические условия».
А так как в обоих вариантах изложение третьей статьи изначально было тождественным, то конституционная комиссия очень легко смогла свести два проекта в один:
«1. Российская Республика есть свободное социалистическое общество всех трудящихся России. Вся власть в пределах Российской Социалистической Федеративной Советской Республики принадлежит всему рабочему населению страны, объединённому в городские и сельские Советы.
2. Советы областей, отличающихся особым бытом и национальным составом, могут /выделено мной – Ю.Ж./ объединяться в автономные областные союзы, во главе которых, как и во главе всяких могущих быть образованными областных объединений вообще, стоят областные съезды Советов и их исполнительные органы.
Эти автономные областные союзы входят на началах федерации в Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику.
3. Во главе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики стоит Всероссийский съезд Советов, а в период между съездами – Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет».95
Так выглядела в окончательном, сводном, проекте структура власти. Её лишний раз подкрепляло ещё и то, что было изложено статьей 50 (раздел Б – «Органы Советской власти на местах»): «Областные объединения могут составляться с утверждения ВЦИК из районов, отличающихся особыми экономическими условиями быта».96
Не лишне обратить внимание на то, что национальные областные объединения – автономии – могли создаваться, но могли и не получать утверждения ВЦИК. Иными словами, не были обязательными для всех абсолютно национальных регионов.
Пятый Всероссийский съезд Советов открылся 4 июля, но через день его нормальную работу пришлось прервать. Левые эсеры, имевшие практически треть делегатов, подняли мятеж, а член их партии Блюмкин ещё и убил германского посла Мирбаха. И всё – во имя немедленной революционной войны с оккупантами. С Германией и Австро-Венгрией – на Украине, где всё сильнее разгоралось пламя партизанской войны.
Только после подавления мятежа заседания съезда возобновились. Однако повестку дня пришлось скорректировать, и вопрос о Конституции оказался теперь шестым, последним. Потому и прошёл без обсуждения, дискуссий. 10 июля окончательный проект был принят. Но, как вскоре оказалось, работа над ним не остановилась. Новый состав Президиума ВЦИК под председательством Свердлова (ни Сталин, ни Рейснер в его состав избраны не были) утверждённый текст несколько доработали. Вроде бы – чисто редакционно, но сохранили недопустимые для Основного закона разночтения.
Подготовленную Лениным ещё в начале января и утверждённую Третьим съездом Советов «Декларацию прав», ставшую преамбулой Конституции, сохранили практически в неприкосновенности и породили тем вопиющее юридическое противоречие. Ведь её статья 2 утверждала: «Российская Советская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация советских национальных республик».
Подобная трактовка федерации, несомненно, имела в виду то, что ещё должно было произойти – грядущую мировую революцию и образование иных, помимо РСФСР, советских республик. Но об этом прямо написать в такого рода документе тогда ещё не решились. Вместе с тем, статья 10 второго раздела Конституции утверждала обратное: «Российская Республика есть свободное социалистическое общество всех трудящихся России». Таким образом, появлялась возможность по-разному толковать, что же есть на самом деле РСФСР – свободный союз наций или республика трудящихся.
Как ни покажется удивительным, но правовая двусмысленность довольно скоро пригодилась, оправдала себя. Всего через четыре месяца.
Ноябрь 1918 года оказался переломным для хода истории как в мире, в Европе, так и в Российской Федерации.
В октябре, осознавая неминуемое поражение, германские власти попытались сделать всё возможное, чтобы оставить за собой и в будущем контроль за большей частью России. Хотя и не дождались признания Украины со стороны Москвы, продолжали действовать теми же методами. В Пскове начали создавать Северную армию во главе с генералом Никифоровым. На Дону поддерживали Краснова. На Северном Кавказе ничего не предпринимали против рождавшейся Добровольческой армии генерала Алексеева (с 8 октября – генерала Деникина) и Астраханской – генерала Демьянова. К этим откровенно прогерманским марионеточным режимам относились и гетман Скоропадский, и генерал Маннергейм. Веете, кто был обязан и своею властью, и постоянной политической и военной поддержкой германскому Верховному командованию. Только ему. И исходя из того, Берлин полагал, что их ставленники смогут самостоятельно, согласованно нанести военный удар по Петрограду и Москве. Устранить ВЦИК и СНК, образовать собственное правительство.
