Немецкий генштабист Греффрат в послевоенных мемуарах свидетельствует:
«За период с 22 июня по 5 июля 1941 года немецкие ВВС потеряли 807 самолетов всех типов, а за период с 6 по 19 июля — 477. Эти потери говорят о том, что, несмотря на достигнутую немцами внезапность, русские сумели найти время и силы для оказания противодействия».
Таким образом, общее количество сбитых за этот период немецких самолетов — 1284 лишь сравнялось с количеством советских машин — 1200, уничтоженных бомбардировщиками на земле в первое утро войны…
В уже упоминавшейся книге известного своей объективностью немецкого генерала Вальтера Швабедиссена «Сталинские соколы. Анализ действий советской авиации в 1941–1945 годах» дана такая оценка «началу русской кампании»:
«При попытке суммировать общее впечатление авиационных, армейских и флотских офицеров о советских ВВС 1941 года вырисовывается следующая картина:
1) советские ВВС использовались исключительно для поддержки действий наземных войск, и авиационные части при выполнении этих заданий иногда демонстрировали похвальную агрессивность и известную энергичность. Их неудачи объяснялись в первую очередь тем фактом, что люфтваффе добились превосходства в воздухе;
2) …тем не менее на некоторых участках фронта в определенные периоды русские имели превосходство в воздухе, что влияло больше на эмоции немецких армейских командиров, чем на картину в целом;
3) слабость советских ВВС объяснялась в основном следующими факторами: потерей большого количества самолетов на земле и в воздухе во время первой неожиданной атаки немцев; недостаточной тактической, летной и общей подготовкой советского летного состава и отсутствием боевого опыта; отсталостью самолетного парка, вооружения и другого оборудования в начале кампании; разрушением советской наземной службы в результате боев, потерь аэродромов при быстром продвижении немецких сухопутных частей».
«Замысел противника, — читаем в книге маршала Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления» о тех первых неделях нападения, — состоял в том, чтобы рассечь наш Западный фронт мощными ударными группировками, окружить основную группу войск в районе Смоленска и открыть путь на Москву… Уже в начале наступления ему удалось осуществить глубокие прорывы в районе Полоцка, Витебска, севернее и южнее Могилева… Соединения 13-й армии, упорно оборонявшие Могилев, были окружены…»
«Но тем не менее русские продолжали сражаться с неукротимым героизмом, — подтверждает слова маршала английский военный историк Алан Кларк в книге «Крах блицкрига», — и их «дикое упорство», на которое будет часто сетовать в своем дневнике генерал Гальдер, постепенно подтачивало вооруженную мощь вермахта».
В эти июльские дни «неукротимого героизма» советская авиация действительно, как отмечает генерал Швабедиссен, используется исключительно для поддержки наземных войск, ведущих оборонительные бои и наносящих контрудары.
161-й истребительный авиаполк прикрывает расположение штаба упорно сопротивляющейся даже в окружении 13-й армии. Выдающийся пример неукротимого героизма, вошедший в историю Второй мировой войны, демонстрирует командир эскадрильи полка старший лейтенант Терехин.
«Скучно ему было по земле ходить…» — записал в военном дневнике известный поэт, фронтовой корреспондент «Красной звезды» Константин Симонов. Он приехал в полк вскоре после беспримерного боя, но не застал раненого, как было ему известно, Николая Терехина в госпитале, а встретил его на аэродроме, только что прилетевшего на связном У-2. Пока герой подруливал, Симонов узнал от вездесущих авиатехников, что тот уже на второй-третий день после фантастического боя, едва дав медикам обработать раны и ушибы, взмыл в небо на своем И-16, заметив приближающийся фашистский бомбардировщик, и расстрелял его на подступах к аэродрому.
ТЕРЕХИН НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (1916–1942)
Старший лейтенант, командир эскадрильи 161-го истребительного авиаполка.
28 июня 1941 года в неравном бою с группой бомбардировщиков Хе-111 над городом Могилевом огнем сбил один самолет, а когда замолчал пулемет, два других самолета за несколько минут боя сразил таранными ударами. Приземлился с парашютом.
8 июля 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР награжден орденом Ленина.
10 июля угрозой тарана вогнал в землю немецкий «юнкере».
Погиб в воздушном бою 30 декабря 1942 года при невыясненных обстоятельствах.
Награды: орден Ленина, орден Отечественной войны I степени.
После разговора с героем поэт написал балладу «Секрет победы», которая была напечатана в «Красной звезде» 5 августа 1941 года с подзаголовком «Посвящается истребителю Николаю Терехину», в которой были такие строки:
И если уж думать о смерти,
То только о смерти врага!
8 июля 1941 года Николай Терехин Указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден орденом Ленина. Газета «Правда» в тот же день, «Известия» — на следующий в своих передовых статьях подробно рассказали о его подвиге.
Картина боя по описаниям газет и рассказам очевидцев представляется так.
Два дежурных звена на И-16 поднялись в воздух с аэродрома в Пуховичах, близ Могилева, и взяли курс на запад. Через несколько минут с земли донесся тревожный голос старшины Архипова:
— Истребители! Истребители! Группа бомбёров подходит к аэродрому на высоте 2000 метров! «Хейнкели-111».
Старший лейтенант Терехин развернул группу «ястребков» на обратный курс. Имея преимущество в высоте, они напали на «хейнкелей» сверху, со стороны солнца. Терехин, опытный боец — сражался с японцами на Халхин-Голе в 1939 году, — атаковал, как велит тактика боя, ведущего группы бомбардировщика. «Но пули винтовочного калибра не принесли ему особого вреда», — объясняет причину неудачи фронтовой корреспондент.
А дело было, видимо, в дальности расстояния до противника. Лишь сблизившись с ведущим «хейнкелем», Терехин поджег его, и тот факелом рухнул вниз. Но пулеметы замолчали — заело или кончились патроны? Разбираться некогда. Ясно одно — полет остальных начиненных бомбами стервятников можно теперь остановить лишь тараном.
И Терехин прервал полет второго «хейнкеля» ударом крыла своего И-16 по его хвосту. Этот второй, чадя, понесся к земле.
Помутнело в голове, сотряслась машина. В кабине запахло гарью. Это третий «хейнкель», зайдя сзади, всадил в «ишачок» серию очередей — и замолк. То ли оттого, что тоже кончился боезапас, то ли оттого, что был уверен: советский летчик, если еще жив, выбросится с парашютом из горящей машины.
Конечно, он выбросится, но прежде направит свой пылающий «ястребок» на тебя! Удар!
Три «хейнкеля» вместе с грузом бомб один за другим повалились в болота Полесья. Остальные повернули на запад. Бомбежка была сорвана.
