Армия была фактически обезглавлена. Всего за три-четыре года до нападения фашистской Германии она лишилась наиболее подготовленных и опытных кадров, руководящих реорганизацией Вооруженных сил. Было репрессировано более 45 % командиров и политработников армии и флота.
В стране создавалась обстановка массового психоза, плодились ненависть и жестокость. На всех процессах фигурировало имя Троцкого, который в это время находился за рубежом. Для Сталина он был злейшим врагом. После неоднократных попыток физической расправы Троцкий был убит в 1940 г. в Мексике агентом советской разведки Л. Меркадером.
Пик массовых репрессий в СССР, охвативших все слои советского общества, пришелся на 1937–1938 гг. Большой террор 1937 г. во многом стал платой за вынужденное расширение конституционных прав граждан по новой Конституции, ликвидации категорий лишенцев. Чтобы окончательно стабилизировать режим, Сталину нужно было атомизировать общество, разрушить подспудно сохранявшиеся остатки гражданских структур, решительно выкорчевать всякое инакомыслие, независимые группы интересов. После ХVII съезда ВКП(б) Сталин имел основания опасаться разрастания оппозиционных настроений. Для него физическое уничтожение интеллигентско-оппозиционной части правящей элиты являлось единственным условием успешного претворения в жизнь переустройства общества. Заодно это был способ избавления от обуржуазившейся в годы нэпа части партийной бюрократии, возможность списать на нее все промахи и неудачи власти, а также способ ротации партийной верхушки в условиях отсутствия демократического механизма ее обновления. Несомненно, давая «добро» на массовую «чистку», Сталин и его окружение рассчитывали устранить всякую возможность возникновения в стране в связи с опасностью надвигающейся войны «пятой колонны».
Сегодня вполне очевидно, что именно Сталин инициировал и спланировал в масштабах государства чудовищные по своему размаху репрессии 1937 г. По мере укрепления режима его личной власти тональность секретных сталинских директив непосредственным исполнителям становится все более жесткой и конкретной: «советую приговорить к расстрелу». Немалую роль в осуществлении преступной репрессивной политики в конце 20-х гг. начале 30-х — сыграл руководитель ОГПУ, нарком внутренних дел Г.Г. Ягода. Он лично возглавил созданное 5 ноября 1934 г. при НКВД Особое совещание, получившее право в административном порядке, т. е. без суда и следствия ссылать, высылать, заключать в исправительно-трудовые лагеря на срок до 5 лет. (В начале 40-х гг. Особое совещание обладало правом не только приговаривать к 25-летним срокам заключения, но и к расстрелу.) В соответствии с распоряжением Ягоды от 27 мая 1935 г. возникают широко известные внесудебные «тройки». Однако пик массовых репрессий пришелся на 1937 г., когда наркомом внутренних дел стал Н.И. Ежов. По некоторым данным, под его непосредственным руководством были расстреляны около семисот тысяч человек и брошены в тюрьмы и лагеря около трех миллионов.
«Ежевичка», как называл наркома Сталин, не брезговал ничем. «Предупреждаю, что буду сажать и расстреливать всех, невзирая на чины и ранги, кто посмеет тормозить дело борьбы с «врагами народа», — заявил новый нарком, собрав после назначения руководящий состав наркомата. На основе секретного постановления ЦК Ежов узаконил применение мер физического воздействия, исключения не делались даже для женщин и престарелых. ЦК ВКП(б) предложил всем секретарям партийных организаций на местах взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников, а наиболее враждебных из них немедленно арестовать и расстрелять «в порядке административного проведения их дел через «тройки». Вслед за тем Сталин потребовал в пятидневный срок представить в ЦК состав «троек», а также количество людей, подлежащих расстрелу и выселению. Обычно в состав «троек» входил секретарь партийного комитета, начальник правления НКВД и прокурор. Все края и области получили разнарядку — сколько людей им следовало арестовать. Арестованных делили на две категории: по первой — немедленно расстреливали, по второй — заключали на 8–10 лет в тюрьму или лагерь. Но уже с конца августа местные руководители требуют от ЦК увеличить лимиты на репрессии. В результате только по первой категории лимит был увеличен с 259 450 человек еще на 22,5 тысячи. Отнюдь не о стихийной природе «большого террора» свидетельствуют многочисленные акции, осуществленные в 1937–1938 гг. органами НКВД: арест всех немцев, работавших на оборонных заводах страны, массовая высылка «неблагонадежных элементов» из пограничных районов, многочисленные судебные процессы в Центре и на местах.
Помимо этого, составлялись списки высокопоставленных «врагов народа», подлежащих суду военного трибунала. Приговор объявлялся заранее — расстрел. Эти «расстрельные» списки Ежов посылал на утверждение Сталину, Молотову и другим членам Политбюро. Лишь 12 декабря 1938 г. Сталин и Молотов санкционировали расстрел 3167 человек. К началу 1938 г. Сталин, видимо, уже считал, что Ежов свою задачу выполнил. (Тем более что процесс массовых репрессий начал выходить из-под контроля его творца. Развязав тотальный террор в стране, власть и сама оказалась под ударом.)
Сигналом к прекращению массовых репрессий стало постановление ЦК и правительства «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В нем говорилось о «крупнейших недостатках и извращениях в работе органов НКВД». Постановление ликвидировало «тройки» и требовало производить аресты только с санкции суда или прокурора. Сталин переложил на Ежова и его людей ответственность за все «перегибы и ошибки».
25 ноября 1938 г. новым наркомом внутренних дел был назначен Л.П. Берия. Новый глава НКВД начинает свою деятельность с амнистий. Ежов был обвинен в «изменческих, шпионских взглядах, связях с польской и германской разведками и враждебными СССР правящими кругами Польши, Германии, Англии и Японии», в заговоре и подготовке государственного переворота, намеченного на 7 ноября 1938 г. 4 февраля 1940 г. по приговору военной коллегии Верховного суда он был расстрелян. После сталинской отмашки были расстреляны и некоторые наиболее ретивые партийные функционеры в Центре и на местах, которые подобно П.П. Постышеву по-прежнему жаждали большой крови.
Вместе с тем до самой смерти Сталина террор остается непременным атрибутом советской системы. «Большой террор» достиг целей, которые большей частью интуитивно возлагались на него сталинским руководством. Политика массовых репрессий позволила подтянуть исполнительскую дисциплину на всех уровнях политического и хозяйственного руководства. До минимума была сведена коррупция. На руководящие посты выдвинулось более 500 тысяч новых работников, произошло перераспределение власти из рук старой гвардии в руки сталинских выдвиженцев, безгранично преданных своему вождю.
Вместе с тем массовые репрессии пагубно сказались на всех сторонах жизни советского общества и прежде всего экономике и обороноспособности страны. За время «большого террора» были арестованы и уничтожены многие ведущие конструкторы, инженеры, техники, в лагерях томились миллионы профессионально подготовленных людей. Общество оказалось расколото «на тех, кто сажал, и на тех, кого сажали» (слова поэтессы Анны Ахматовой), что было особенно опасно накануне войны, требовавшей единства народа. Репрессии приучали людей всего бояться, мириться с несправедливостью, скрывать свои взгляды, приспосабливаться к самодурам-начальникам, предавать самых близких, чтобы выжить самому.
