Следовательно, уже в середине 40-х гг. в СССР возникают условия, делающие весьма вероятным назревание внутреннего социально-политического кризиса, и его проявление становится лишь вопросом времени. Справедливости ради следует отметить, что Сталин предпринимал определенные усилия, чтобы смягчить тяжелое бремя вооружений. Его настораживали изменения в настроениях советского общества. Готовясь к проведению в феврале 1947 г. пленума ЦК КПСС, Сталин набросал на листочке план выступления из четырех пунктов. Под пунктом первым значилось: «В области международных отношений — добиваться мирного сосуществования между государствами; сделать невозможными агрессивные войны». Чтобы поставить преграду агрессии, а главное выиграть время в гонке вооружений, Сталин планировал «бороться за запрещение атомного оружия и других массово-истребительных средств войны, направив движение масс на сохранение мира; создавать союзы государств для сопротивления агрессии и обуздания агрессоров. Это единственный пункт в короткой сталинской записке, который был более или менее детально расписан. Что говорит в пользу того, что Сталин действительно придавал данному вопросу важное значение. Также четко сформулирован и второй пункт, который определял главную внутриполитическую задачу: сохранение и усиление советского государства с его армией, его органами разведки. При этом Сталин уточнил формулировку — пока существует капиталистическое окружение. Весьма показательно, что Сталин весьма лаконично обозначил задачи в области экономического и культурного строительства, не сделав специального акцента на социальных вопросах.
Анализ источников показывает, что в послевоенные годы Сталин вовсе не считал вопросы социальной политики первостепенными и был далек от понимания их истинной остроты, в то время как миллионы людей в СССР голодали, и было немало случаев голодной смерти. «Говорят (у нас) низкая зарплата, иронизировал он в начале 1947 г. — У нас зарплата зависит от того, кто как работает. Хорошо человек работает, и зарплату получает хорошую». Двумя годами ранее, когда в СССР в апреле 1945 г. находилась делегация Польши во главе с председателем Крайовой Рады Народовой Б. Берутом, Сталин охотно давал советы об организации производства: «Надо заинтересовать инженеров, желающих работать с вами. Надо заинтересовать их. На государственных предприятиях надо платить хорошие премии, так, как это делается у нас». (Сталин, скорее всего, имел в виду работы над ядерной и ракетной программами, где действительно платили много.)
Для вождя «социалка» была скорее лишь средством решения иных вопросов. В те же послевоенные годы он, в частности, предлагал сделать Москву как столицу красивой. «Надо помнить, что столица укрепляет государство». Таким образом, для Сталина доминирующая задача социально-экономической политики этих лет — всемерное укрепление государства. Однако в популистских целях в составленном «сгоряча на второй день после войны» плане 4-й пятилетки, принятом по докладу председателя Госплана СССР Н.А. Вознесенского, в качестве одной из важнейших ставилась задача создания в стране «обилия основных предметов потребления» для обеспечения материального благополучия народов СССР». Выдвигая эту задачу, правительство вовсе не собиралось пересматривать другие приоритеты и прежде всего максимально быстрое развитие тяжелой индустрии. За счет некоторого расширения производства товаров широкого потребления власть рассчитывала, как это уже имело место в середине 30-х гг., сбить нараставшую волну инфляции. В Законе «О пятилетнем плане, принятом Верховным Советом СССР» ставилась задача первоочередного восстановления и развития тяжелой промышленности и железнодорожного транспорта, достижения технического прогресса во всех областях, повышения обороноспособности страны. Задания пятилетнего плана предусматривали восстановление довоенного уровня промышленного производства уже в 1948 г., а к концу пятилетки его превышение на 48 %.
О сохранении старых приоритетов, а также основных принципов и целей экономической политики Сталин говорил и Э. Джонстону. В Кремле бывший владелец сети по продаже пылесосов стремился преодолеть сильную поначалу настороженность и кажущуюся незаинтересованность Сталина. Осмотрев советские заводы, Джонстон с одобрением заметил советскому лидеру, что он видел американские машины, американскую технику, американские конвейеры. «Однако, — разъяснял он Сталину, который что-то беспорядочно чертил красным карандашом, — многое еще нужно сделать… В ваших ужасно перенаселенных городах люди стоят в длинных очередях за продовольствием. Это трата человеческой энергии, которую Вы вряд ли можете себе позволить. Вам нужна лучшая система распределения, чтобы повысить ее эффективность». Особенно Джонстон рекомендовал американское техническое содействие в области распределения, которое могли бы оказать «наши эксперты по организации сетей розничных магазинов». Сталин прервал его и спросил: «Что такое сеть розничных магазинов?» Джонстон нарисовал яркую картину того, как в мирное время «Россия может обратить ее неуклонно возрастающие мощности на производство потребительских товаров». При этом Сталин только ерзал в кресле и вздыхал. Когда же Джонстон спросил, намерен ли СССР «закупать потребительские товары или промышленное оборудование» после окончания войны, Сталин, признав, что «Соединенные Штаты внесли огромный вклад в довоенное развитие советской промышленности — вероятно, две трети всех заводов в Советском Союзе построены с помощью американцев и их опыта», подчеркнул, что он сконцентрируется на тяжелом машиностроении. Все же по возвращении Джонстон выражал оптимизм по поводу широкого развития торговли с СССР. Он писал, что русские (читай Сталин) «уважают Соединенные Штаты» за их индустриальное могущество, и предсказывал, что после войны «Россия станет обращаться к США за множеством вещей, в которых она будет нуждаться не только для восстановления ее измотанной войной экономики, но и для обеспечения своим гражданам более высокого уровня жизни, который она обещала им в течение 20 лет».
Дж. Кеннан в сентябре того же 1944 г. отмечал, что советское правительство планирует сосредоточиться прежде всего на развитии тяжелой промышленности, а не на быстром росте жизненного уровня, и оно примет западную помощь в реализации этого плана, только если получение помощи не потребует от него уступок в вопросах, которые оно считало жизненно важными для безопасности советского государства.
То, что было очевидным для независимых западных наблюдателей, Сталин подтвердил соотечественникам в своей речи перед избирателями, произнесенной 9 февраля 1946 г. Вся сталинская речь сводилась к подчеркиванию преимуществ советского общественного строя, который «выдержал испытания в огне войны и доказал свою полную жизнеспособность». Тем самым Сталин спешил закрепить в общественном сознании мысль о прочности созданной им системы, о том, что коль скоро советский строй выдержал страшную проверку войной, зачем что-то менять, следует продолжить строительство социализма и коммунизма и жить, как до войны, а также давалось понять, что и в грядущем переустройстве мира за образец должен быть взят не только советский общественный, но и экономический строй. Подготавливая в 1952 г. эту речь к новому изданию отдельной брошюрой, Сталин дал указание Поскребышеву выделить в тексте жирным шрифтом те положения, которые помогли бы читателю понять, при помощи какой политики Компартии удалось правильно использовать материальные возможности страны для развертывания военного производства и снабжения Красной Армии необходимым вооружением. Это указание Сталина объясняет, почему он в своей предвыборной речи считал необходимым особо подчеркнуть, что советский метод индустриализации коренным образом отличался от капиталистического. Тем самым еще раз подтверждалась неизменность довоенного курса на первоочередное и преимущественное развитие тяжелой промышленности.
