В ходе нового наступления Макензена, начавшегося 9 июля, русским войскам все же не удалось удержать свои позиции. 19 июля пал столь яростно обороняемый Холм и 13-я армия начала отход за Буг.
На северном участке Восточного фронта события также развивались не в пользу русской армии, и в 1915 году немецкие войска, отбросив части Северо-Западного фронта, вступили на территорию Литвы. Это вызвало всплеск патриотизма – тогда еще многие латыши считали, что судьба их маленькой родины неразрывно связана с Россией и не видели в ней врага. Очень скоро студенты Рижского политехнического института С. Паэгле и В. Замуэль обратились к членам Государственной думы латышам Я. Гольдманису и Я. Залиту с просьбой походатайствовать перед властью придержащей о формировании национальных латышских воинских частей. 28 мая 1915 года Гольдманис отправил прошение на имя Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, в котором в том числе значилось: "…С первых дней этой кровавой войны все латыши стремятся доказать это на деле и активно принять участие в борьбе за освобождение родины. События последних дней особенно укрепили в латышском народе его стремление, и чтобы это провести в жизнь, народные представители обратились ко мне с просьбой известить соответствующие учреждения о несгибаемом желании латышей участвовать в защите России от бесстыдного врага и сформировать в этих целях особые латышские боевые дружины из молодых латышских добровольцев по примеру польского легиона и армянских дружин; и просить военное правление о необходимой поддержке, чтобы это патриотическое предложение было реализовано…»
Командование и власти благожелательно отнеслись к инициативе латышей – Николай Николаевич и его окружение в это время вообще взяли курс на заигрывание с местными национальными элитами, вторгаясь со своими несколько радикальными обещаниями даже в область политики. Поэтому одновременно с разрешением на формирование латышских национальных частей Латвии была в несколько туманных выражениях обещана в будущем автономия – заветная мечта местных политиков.
19 июля 1915 года было опубликовано подписанное Гольдманисом и Залитисом воззвание к латышам:
«Сыны Латвии, нам разрешено основывать военные полки. Основанием этих полков будут два героических батальона, которые 19 и 20 апреля отразили германское наступление на Митаву. Полки поведут латышские офицеры. Латышские полки будут служить для защиты Латвии, чтобы она впредь цвела, как неделимая часть могучей России. Снабжение этих полков берет на себя правительство, но как латышские добровольческие полки и гордость народа, они будут находиться на особом попечении и любви нашего народа… И мы не одиноки: днем ко дню, плечом к плечу, мы будем бороться вместе с мужественным русским народом. Верьте несокрушимому российскому могуществу, верьте светлому будущему латышского народа! Так соберемся же под своим народным флагом, под крыльями двуглавого орла!.. Своим патриотизмом, своей верностью царю и России и героической борьбой против нашего исторического врага латыши заслужили идти на войну под своим флагом. Разве это не наполняет наши сердца гордостью! И где латыш будет сражаться с большей радостью, если не под своим флагом? Где он охотнее сложит голову, если не на родной земле? Братья, воинскую повинность нужно нести всем, так встанем под своим флагом добровольно за счастье родины! Сыны Латвии, отзовитесь – сама родина зовет вас! И вы, скитающиеся по далеким чужим дорогам, остановитесь: Родина вас зовет!»
При формировании латышских частей сразу же был взят курс на то, чтобы ими командовали также латыши-офицеры, благо таких в русской императорской армии было достаточно. Капитан Рудольф Бангерский был в самом начале этого списка, и поэтому не было ничего удивительного в том, что 7 августа 1915 года его отозвали из штаба XXXI армейского корпуса и откомандировали в состав формирующихся латышских частей. Через пять дней состоялось назначение Бангерского на пост командира 1-го Усть-Двинского латышского батальона. Это была самая первая – не только по номеру, но и по сути – латышская национальная воинская часть. Вскоре было сформировано восемь латышских батальонов.
По настоянию латышских общественных кругов командование русской армии согласилось с тем, что латышские части будут сражаться с немцами в Прибалтике, а не на каком-либо другом фронте. То есть они изначально должны были защищать свои родные места, дома своих отцов и матерей. Латышские стрелки оказались хорошими солдатами – у них была высокая дисциплина, они – как и сам Бангерский – были храбрыми, но рассудительными. Полтора года Бангерский воевал с немцами в Курляндии (кстати, рядом с Сибирскими стрелковыми дивизиями, где ему еще предстояло послужить).
В конце 1916 года латышские батальоны были развернуты в стрелковые полки, которые, в свою очередь, были сведены в 1-ю и 2-ю Латышские стрелковые бригады. Латышские полки получили собственные знамена, отличавшиеся от обычных знамен русской армии, – на их полотнищах помещались национальные латышские эмблемы: восходящее солнце и восьмиконечные звезды. Бангерский, к тому времени произведенный в подполковники
[149], 9 ноября 1916 года был назначен временным командиром 2-го Рижского стрелкового полка, который входил в состав 1-й Латышской стрелковой бригады
[150] генерал-майора Августа Эрнестовича Миссина
[151].
Однако в составе латышских частей Бангерскому оставалось пробыть уже не очень долго. Сначала он, как офицер Генштаба, был 24 декабря 1916 года переведен на должность начальника штаба Сводной латышской стрелковой дивизии (куда вошли 1-я и 2-я Латышские бригады), а 14 января 1917 года поставлен во главе 4-го Видземского латышского стрелкового полка. Этим полком Бангерский командовал всего около двух недель, однако и за это короткое время он отличился в бою и позже за это был награжден Георгиевским оружием – приказ вышел уже при Временном правительстве (11 сентября 1917 года).
25 января 1917 года состоялся новый перевод – теперь Бангерский стал командиром 17-го Сибирского стрелкового полка 5-й Сибирской стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Евгений Александрович Милоданович
[152]. Сибирские стрелки были соседями латышей и занимали позиции на все том же Рижском фронте. Это назначение было вынужденной мерой. Дело в том, что в конце 1916 года в полку произошло ЧП: солдаты отказались идти в наступление, было проведено расследование, многие арестованы, а 24 солдата расстреляны. Было просто необходимо, чтобы полк возглавил строгий, но в то же время рассудительный офицер, который смог бы восстановить боеспособность воин-ской части. Таким как раз и был латыш Бангерский. 11 февраля 1917 года он был произведен «за отличия» в полковники (со старшинством с 30 декабря 1916 года). Как показало время – командование в своем выборе не ошиблось, и Бангерскому удалось даже в мятежном 1917 году, когда дисциплина в армии резко упала, а революционеры активизировались, сохранить спокойствие во вверенной ему части и даже наладить рабочие взаимоотношения с солдатским комитетом. На посту командира полка Бангерский официально оставался до самого конца войны – до демобилизации старой армии: случай довольно редкий для 1917-го.
