Наверное, еще тяжелее, когда две твои напарницы постоянно тебя дразнят. Не потому ли у костлявой девчонки такой расстроенный вид?
Дело не только в этом кафе «Дейри куин»; дело в самом месте, в этом городке, если здесь есть городок. Сама не знаю, когда можно назвать поселение городком или когда маленький городок становится большим городом. Может быть, здесь ни то ни другое. Кафе на отшибе, вдали от всего. Вдали от всего мира. Я бы здесь заплесневела, если бы не могла отсюда уехать, если бы мне некуда было ехать.
Где-то внутри серебристого аппарата дробится лед и смешивается с концентрированным лимонным соком и сахарным сиропом. Не сомневаюсь, что здешний лимонад без молока очень сладкий.
Ледяной лимонад вытекает из аппарата во второй стакан. Когда стакан наливается до краев, аппарат останавливается, и девчонка накрывает стакан крышкой. Она придвигает стаканы поближе ко мне. Вблизи она выглядит еще хуже. Все дело в ее глазах.
– Спасибо, – говорю я, протягивая руку за лимонадом. Я не ожидаю ответа, поэтому застигнута врасплох, когда девчонка вдруг подает голос.
– Я боюсь, – бормочет она себе под нос.
Я оглядываюсь, желая проверить, слышат ли ее другие девушки. Они не обращают на нее внимания. Как и Джейк.
– Что, прости?
Она смотрит в пол. Руки сцепила перед собой.
– Не должна я так говорить, знаю, что не должна. Я знаю, что будет. И боюсь. Я знаю. Это нехорошо. Это плохо.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Не надо вам уезжать.
Чувствую, как учащается мой пульс. Джейк достает из корзины соломинки и, наверное, салфетки. Ложки нам не понадобятся.
Одна из девиц смеется – на этот раз громче. Костлявая девчонка напротив меня по-прежнему смотрит в пол, и волосы падают ей на лицо.
– Чего ты боишься?
– Дело не в том, чего я боюсь. Дело в том, за кого я боюсь.
– За кого ты боишься?
– За вас, – говорит она. Передав мне стаканы с лимонадом, она уходит в подсобку.
Джейк, как обычно, ничего не замечает. По пути к машине он ничего не говорит о трех девчонках из «Дейри куин». Временами он как будто отключается и сосредотачивается только на себе.
– Ты заметил ту девушку?
– Которую?
– Ту, что готовила нам лимонад.
– Там было несколько девушек.
– Но лимонад готовила только одна. Костлявая. С длинными волосами.
– Не знаю, – говорит он. – Не знаю. Разве они не все были костлявыми?
Мне хочется поговорить. Рассказать о странной девчонке, о ее сыпи и грустных глазах. Хочется поделиться тем, что она сказала. Надеюсь, ей есть с кем пообщаться. Понять бы, почему она боится… С чего вдруг она боится за меня?
– Как твой лимонад? – интересуется Джейк. – Не слишком сладкий?
– Нормальный. Не слишком сладкий.
– Я не люблю напитки со льдом, всякие там лимонады и фруктовые коктейли, потому что они всегда приторные. Надо было мне взять мороженое.
– Должно быть, приятно съесть мороженое, когда хочешь.
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
Я встряхиваю свой стакан и со скрипом двигаю соломинкой в отверстии крышки – вверх-вниз.
– Он еще и кислый, – говорю я. – Пусть кислота и ненастоящая, и все-таки. Кислота возмещает сладость.
Лед в лимонаде Джейка тает – его стакан стоит в подстаканнике. Скоро у него останется одна вода. Он выпил примерно половину.
– Всегда забываю, как трудно бывает допить до конца. Надо было взять маленькую порцию. Их средняя – на самом деле совсем не средняя.
Я наклоняюсь вперед и включаю печку.
– Холодно? – спрашивает Джейк.
– Да, есть немножко. Наверное, из-за лимонада.
– А еще тут метель. Кстати, кому пришла в голову мысль заказать напитки со льдом? – Он смотрит на меня и поднимает брови. – Не знаю, о чем я думал, – говорит он. – Меня затошнило после четырех глотков.
– Я ничего и не говорю. – Я поднимаю обе руки. – Ни слова!
Мы оба смеемся.
Наверное, я в последний раз сижу в машине с Джейком. Особенно жаль его, когда он такой – шутит, почти счастлив. Может, и не стоит ничего заканчивать? Может, лучше перестать думать об одном и том же и просто радоваться, наслаждаться им? Наслаждаться нами. Радоваться тому, что узнаешь кого-то. Зачем я так давлю на нас? Может, в конце концов мне удастся полюбить и избавиться от страхов, которые сейчас не дают мне покоя. Может быть, тогда все станет лучше. Надеюсь, такое возможно. Может быть, именно так бывает, если затратить время и силы. Но что означает невозможность сказать другому, о чем ты думаешь?
По-моему, это дурной знак. А если он сейчас то же самое думает обо мне? Что, если это он сейчас думает о том, как все закончить, но отчасти ему приятно со мной или я еще не до конца ему надоела, поэтому он и держит меня рядом. Просто для того, чтобы посмотреть, что будет. Обидно, если именно такие процессы сейчас происходят в его голове.
Закончить все следует мне. У меня нет другого выхода.
Всякий раз, когда я слышу банальную фразу «Дело не в тебе, а во мне», я с трудом удерживаюсь от смеха. Но в нашем случае все так и есть. Джейк остается Джейком. Он хороший. Умный и по-своему красивый. Будь он придурковатым, полоумным, злобным, уродливым или еще каким-нибудь, тогда я все закончила бы по его вине, из-за него… в некотором смысле. Но он совсем не такой. Он – личность. Просто мне не кажется, что мы с ним пара. Чего-то недостает, и, честно говоря, так было с самого начала.
Так что, наверное, именно так я ему скажу: дело не в тебе, а во мне. Это моя проблема. Проблема у меня. Я ставлю тебя в несправедливое положение. Ты хороший человек. Мне нужно кое в чем разобраться. Тебе нужно жить дальше. Мы старались, мы в самом деле старались. И никогда не знаешь, что произойдет в будущем.
– Похоже, ты устала, – говорит Джейк.
Я вижу, что поставила стакан с лимонадом в подстаканник. Лед тает. Я устала. Устала.
– Мне холодно. Интересно смотреть, как лед тает, и мерзнуть. Напрасно мы останавливались…
Он смотрит на меня:
– Извини.
– По крайней мере, теперь я могу сказать, что побывала в «Дейри куин» где-то в глухомани, в метель. Больше такого не повторится.
– Надо выкинуть стаканы. Они размокнут, и подстаканник будет липким.
– Да, – говорю я.
– Кажется, я знаю, куда можно поехать.
– Чтобы выкинуть стаканы?
– Скоро будет поворот налево. Если мы повернем и немного проедем, то окажемся возле школы. Там можно выкинуть стаканы.
