Малыш продолжал ехать на восток, через финансовый район. Здесь машин было мало – суббота, вторая половина дня, – и Дейзи прилагала больше усилий, чтобы остаться незамеченной. Но ее нелегко было узнать: на ней были очки и шлем. А Малыш не особенно глядел по сторонам. Он ехал с открытым окном и курил сигару.
Он направлялся в Олдгейт, и у Дейзи возникло ужасное чувство, что она знает зачем.
Он повернул на одну из наименее грязных улиц и остановился у симпатичного дома восемнадцатого века. Никаких конюшен поблизости видно не было, здесь явно не покупали и не продавали скаковых лошадей. Вот и верь его словам.
Дейзи остановила мотоцикл в конце улицы и смотрела. Малыш вышел из машины и захлопнул дверцу. Он не огляделся, не стал смотреть на номера домов; было очевидно, что он уже здесь бывал и прекрасно знал, куда ему идти. С самодовольным видом, с сигарой во рту, он подошел к парадному входу и открыл дверь своим ключом.
Дейзи чуть не заплакала.
Малыш скрылся в доме.
Где-то на востоке прогремел взрыв.
Дейзи посмотрела в том направлении и увидела в небе самолеты. Неужели немцы выбрали именно сегодняшний день, чтобы начать бомбить Лондон?
Даже если так, ей наплевать. Она не собирается допускать, чтобы Малыш в покое наслаждался неверностью. Она подъехала к дому и поставила свой мотоцикл за его машиной. Она сняла шлем и очки, подошла к парадной двери и постучала.
Она услышала новый взрыв, на этот раз ближе, потом завели свою скорбную песню сирены, оповещавшие о воздушной тревоге.
Дверь чуть-чуть приоткрылась, и она с силой распахнула ее. Молодая женщина в черном платье горничной вскрикнула и шарахнулась назад, и Дейзи вошла, громко хлопнув за собой дверью. Она очутилась в прихожей обычного лондонского дома для людей среднего класса, но обстановка здесь была в экзотическом стиле, с восточными коврами, тяжелыми шторами и картиной, на которой были изображены голые женщины в купальне.
Дейзи распахнула ближайшую дверь и шагнула в гостиную. Там стоял полумрак, бархатные шторы не пропускали солнечный свет. В комнате было три человека. С места поднялась, глядя на нее, женщина лет сорока, одетая в нечто свободно-бесформенное из шелка; губы у нее были накрашены яркой красной помадой. Это мать, решила Дейзи. За ее спиной на тахте сидела девчонка лет шестнадцати – в одном нижнем белье и чулках, она курила сигарету. Рядом с ней сидел Малыш, положив руку ей на бедро повыше чулка. Он виновато отдернул руку. Это был нелепый жест, словно если он уберет руку, эта сцена будет выглядеть невинно.
Дейзи едва сдерживала слезы.
– Ты обещал мне, что бросишь их! – сказала она. Ей хотелось продемонстрировать холодную ярость, словно ангел возмездия, но она слышала собственный голос – он звучал печально и обиженно.
Малыш покраснел. Он был испуган.
– Какого дьявола ты тут делаешь?
– А, черт, так это его жена, – сказала старшая женщина.
Ее звали Перл, вспомнила Дейзи, а дочь – Джоани. Как это ужасно, что ей должны быть известны имена таких женщин.
Служанка подошла к двери в комнату и сказала:
– Я эту стерву не впускала, она просто промчалась мимо меня!
Дейзи сказала Малышу:
– Я так старалась, чтобы у нас был красивый дом, чтобы тебе было в нем уютно, – и все же ты выбрал это!
Он попытался сказать что-то, но не нашел слов. Секунду-другую он что-то бессвязно бормотал. Потом сильный взрыв поблизости потряс пол. В окнах задребезжали стекла.
– Вы что, оглохли все? – воскликнула служанка. – Там же налет! – На нее никто и не взглянул. – Я пошла в убежище, – заявила она и ушла.
Им всем нужно было искать укрытие. Но Дейзи хотелось сказать Малышу еще кое-что.
– И пожалуйста, не приходи больше ко мне в постель. Никогда. Я не желаю подцепить какую-нибудь заразу.
– Детка, это же просто так, развлечение, – сказала девица на тахте, Джоани. – Иди к нам тоже. Может, тебе понравится.
Перл, старшая, оглядела ее с головы до ног.
– Фигурка у нее отличная.
Дейзи поняла, что дай им волю – они и дальше будут оскорблять ее. Не обращая внимания на их слова, она продолжила, обращаясь к Малышу.
– Ты сделал свой выбор, – сказала она. – А я сделаю свой. – И она вышла из комнаты, высоко подняв голову, хоть и чувствовала себя униженной и отвергнутой.
– Ах, черт, вот так переделка… – услышала она слова Малыша.
«Переделка? Только и всего?» – подумала она.
Она спустилась с парадного крыльца.
И посмотрела вверх.
Все небо было в самолетах.
Увидев это, она задрожала от страха. Они были высоко, наверное, в десяти тысячах футов над землей, но все равно казалось, из-за них не видно солнца. Их были сотни – жирные бомбардировщики и похожие на ос истребители, – воздушное войско, растянувшееся, казалось, на двадцать миль в ширину. На востоке, в стороне порта и Вулвичского арсенала, от земли – там, куда упали бомбы, – поднимались столбы дыма. Звуки взрывов сливались в непрекращающийся грохот, словно море яростно бросалось на берег.
Дейзи вспомнила речь Гитлера в парламенте Германии лишь в прошлую среду, когда он разразился проклятиями в адрес Королевского флота, совершавшего налеты на Берлин, и клялся в ответ стереть с лица земли английские города. И он действительно собрался это сделать. Они хотели сровнять Лондон с землей!
Этот день уже стал худшим днем в ее жизни. Теперь она поняла, что он мог стать и последним.
Но она не могла заставить себя вернуться в этот дом, находиться с ними в их подвале-убежище. Ей нужно ехать. Ей нужно добраться домой, где ей никто не помешает выплакаться.
Она торопливо надела шлем и очки. Ей удалось противостоять безрассудному, но сильному искушению прижаться к ближайшей стене.
Она вскочила на свой мотоцикл и помчалась прочь.
Но уехала она недалеко.
Едва она проехала пару улиц, как на дом, прямо по курсу ее пути, упала бомба, и она резко затормозила. Она увидела дыру в крыше, почувствовала, как дрогнула земля от взрыва, а через несколько секунд увидела внутри пламя: видимо, разлился и загорелся керосин из обогревателя. В следующий миг из дома выбежала, крича, девочка лет двенадцати – у нее горели волосы – и бросилась прямо к Дейзи.
Дейзи соскочила с мотоцикла, стянула кожаную куртку и набросила девочке на волосы, плотно прижав, чтобы перекрыть доступ кислорода к огню.
Крик прекратился. Дейзи сняла куртку. Девочка всхлипывала. Нестерпимая боль прошла, но она стала лысой.
Дейзи посмотрела по сторонам. К ним бежал человек в стальной каске и с нарукавной повязкой «Противовоздушная оборона», в руке у него был жестяной чемоданчик с нарисованным белой краской крестом первой помощи.
