– Теперь у тебя наконец-то появится свой кабинет – через три двери от меня. Придется тебе провести денек-другой, входя в курс дел.
Володя принял это за разрешение идти. Он отдал честь и вышел.
Его кабинет был обставлен скромно – маленькая комнатка, без ковра, – но зато он в ней был один. Стремясь как можно скорее попасть домой, за продвижением немцев он не следил. Сейчас он отбросил досаду и начал читать рапорты с полей сражений за первую неделю войны.
И, читая, все больше приходил в отчаяние.
Нападение застало Красную Армию врасплох.
В это было невозможно поверить, но доказательствами был завален весь стол.
Двадцать второго июня, когда Германия начала наступление, у многих частей первого эшелона Красной Армии не было боеприпасов.
И это было еще не все. На аэродромах были аккуратно выстроены эскадрильи, совершенно не замаскированные, и в первые же часы войны немецкая авиация уничтожила 1200 советских самолетов. На наступающие немецкие войска бросали красноармейцев без необходимого оружия, без прикрытия с воздуха, почти без разведки расположения сил противника; в результате многие части были полностью уничтожены.
Что хуже всего, Сталин отдал категорический приказ по Красной Армии, запрещающий отступать. Армия была обязана сражаться до последнего человека, и офицерам следовало застрелиться, чтобы избежать плена. Войскам не разрешалось перегруппировываться на новых, более сильных оборонительных позициях. Это означало, что каждое поражение оборачивалось бойней.
Соответственно, Красная Армия несла страшные потери в живой силе и технике.
И предупреждение токийского источника, и подтверждение Вернера Франка Сталин проигнорировал. Даже когда наступление началось, Сталин заявил, что это местная провокация, устроенная офицерами немецкой армии без ведома Гитлера, который положит этому конец, как только узнает.
К тому времени, как стало очевидно, что это не провокация, а самое массовое наступление в истории ведения войн, немцы уже сокрушили оборону передовых укреплений Советского Союза. За одну неделю они продвинулись в глубь страны на 400 километров.
Это была катастрофа – и Володе была невыносима мысль, что ее можно было избежать.
По чьей вине это произошло – сомнений не было. Советский Союз был авторитарным государством, и решения здесь принимал один человек – Иосиф Сталин. Он совершил упрямую, глупую, гибельную ошибку. И теперь его страна была в смертельной опасности.
До этого момента Володя верил в истинность коммунистической идеологии страны Советов, несмотря на превышения власти, допускаемые НКВД. Теперь он видел, что дело в голове рыбы. НКВД и Берия существовали лишь потому, что Сталин это допускал. Именно из-за Сталина было невозможно прийти к коммунизму.
Во второй половине дня, когда Володя, глядя на залитый солнцем аэродром, размышлял о прочитанном, к нему зашел Камень. Четыре года назад они оба были лейтенантами, только окончили Академию военной разведки и у них был один кабинет на четверых. В те дни Камень был у них клоуном, высмеивал всех и вся, дерзко издевался над ханжеской ортодоксальностью. Теперь он повзрослел и казался более серьезным. Он отрастил маленькие черные усики, как у министра иностранных дел Молотова – может быть, чтобы выглядеть солиднее.
Камень закрыл за собой дверь и сел. Он вынул из кармана игрушку – заводного солдатика с ключом в спине. Он завел солдатика и поставил на стол. Солдатик замахал руками, словно маршируя, и изнутри раздался громкий стрекочущий механический звук.
Понизив голос, Камень сказал:
– Сталина вот уже два дня никто не видел.
Володя понял, что заводной солдатик понадобился, чтобы заглушить их разговор, если у него в кабинете есть подслушивающие устройства.
– Как это – его никто не видел? – спросил он.
– Он не появлялся в Кремле и не отвечает на звонки.
Володя опешил. Вождь народа не мог так просто взять – и пропасть.
– А… что он делает?
– Никто не знает.
У солдатика кончился завод. Камень снова завел его и поставил на стол.
– Ночью в субботу, узнав, что армии Западного фронта окружены немецкими войсками, он сказал: «Все пропало. Я умываю руки. Ленин основал наше государство, а мы его просрали». И уехал в Кунцево. – У Сталина была дача в окрестностях Москвы, под Кунцевом. – Вчера его, как обычно, ждали в Кремле около полудня, но он не появился. Когда позвонили на дачу, никто не ответил. Сегодня – то же самое.
Володя подался вперед.
– Может быть, у него… – он понизил голос до шепота, – временное умопомрачение?
Камень беспомощно развел руками.
– Было бы неудивительно. Ведь он, несмотря на все доказательства, утверждал, что Германия не станет на нас нападать в сорок первом году, – и гляди, как вышло…
Володя кивнул. Вполне могло так быть. Сталин позволял себя официально именовать Отцом, Учителем, Великим вождем, Преобразователем природы, Великим кормчим, Гением человечества, Величайшим гением всех времен и народов. Но сейчас было очевидно даже ему самому, что он ошибался, а правы были все остальные. В подобных обстоятельствах люди совершали самоубийство.
Кризис был еще острее, чем Володя предполагал. Мало того что на Советский Союз было совершено нападение и он терпел поражения, теперь он еще и остался без руководства. С самой революции не было момента опаснее, чем теперь.
Но может быть, в этом был шанс? Возможность избавиться от Сталина?
В последний раз Сталин казался уязвимым еще в 1924 году, когда в завещании Ленина было сказано, что не следует давать власть Сталину. После преодоления того кризиса его власть казалась незыблемой, даже если – теперь Володя это понимал яснее – его решения граничили с безумием: чистки, поражение в Испании, назначение садиста Берии начальником управления госбезопасности, пакт с Гитлером. Может быть, эта чрезвычайная ситуация даст возможность наконец избавиться от его хватки?
Володя скрыл свое волнение и от Камня, и от всех остальных. После работы, сев в автобус, он погрузился в размышления. Путь домой в мягком свете летнего вечера был долог – впереди медленно двигалась вереница грузовиков, тянущих зенитные пушки – видимо, по указанию Володиного отца, стоявшего во главе противовоздушной обороны Москвы.
Можно ли Сталина отстранить от власти?
Интересно, сколько жителей Кремля задаются этим вопросом, подумал Володя.
Он вошел в дом, где жили его родители, – десятиэтажное правительственное здание, стоящее прямо напротив Кремля, через реку. Родителей дома не было, зато была сестра с близнецами Димкой и Таней. Димка, темноглазый и темноволосый, держал красный карандаш и от души черкал на старой газете. У Тани были такие же внимательные голубые глаза, как у Григория и, по словам окружающих, у самого Володи. Она сразу показала ему свою куклу.
