– И что же он нам дал? – спросил он.
– Он говорит, что он и другие ученые в сотрудничестве с американцами работают над супербомбой.
Володя встревожился: он вспомнил, что говорила ему Зоя Воротынцева. Подтверждались ее худшие опасения.
– Но с его информацией у нас возникла проблема.
– Какая?
– Мы перевели его сообщение, но все равно не понимаем ни слова, – Лемитов вручил Володе пачку отпечатанных на машинке листов.
Володя прочел вслух заголовок:
– «Разделение изотопов с помощью газовой диффузии».
– Понимаешь, о чем я?
– Я изучал в университете языки, а не физику.
– Но ты говорил как-то, что у тебя есть знакомая, физик, – сказал с усмешкой Лемитов. – Роскошная блондинка, которая отказалась пойти с тобой в кино, если я правильно помню.
Володя покраснел. Он рассказывал о Зое Камню, а тот, должно быть, пустил сплетню. Плохо работать у разведчиков – они все о тебе знают.
– Это друг семьи, – сказал он. – Она мне рассказывала о взрыве вследствие процесса, который называется делением. Хотите, я расспрошу ее?
– Частным образом, неофициально. Я не хочу поднимать вокруг этого шум, пока сам не разберусь. Фрунзе может оказаться чокнутым, а мы будем выглядеть глупо. Выясни, о чем говорится в его сообщениях и будет ли от него польза как от ученого. Если он пишет правду, то могут ли англичане и американцы действительно сделать эту супербомбу? А могут ли немцы?
– Я не видел Зою два, а то и три месяца…
Лемитов пожал плечами. На самом деле было неважно, насколько хорошо Володя знает Зою. В Советском Союзе отвечать на вопросы властей никогда не было делом добровольным.
– Я найду ее.
Лемитов кивнул.
– Сделай это сегодня.
И вышел.
Володя задумчиво сдвинул брови. Зоя была уверена, что американцы делают супербомбу, и ее уверенности хватило, чтобы убедить Григория поговорить об этом со Сталиным, но Сталин лишь презрительно отмахнулся. И сейчас источник в Англии говорил то же, что и Зоя. Похоже, что она оказалась права, а Сталин – ошибался. Снова.
У лидеров Советского Союза была опасная тенденция – не верить новостям, если они неприятны. Лишь на прошлой неделе советская разведка заметила немецкую бронетехнику всего в ста двадцати километрах от Москвы. В Генеральном штабе отказались в это верить, пока данные не подтвердились дважды. Тогда сообщившего о немцах офицера разведки арестовал НКВД, обвинив в «провокации».
Когда немцы были так близко, стало трудно планировать вперед, но возможность применения бомбы, которая в состоянии сровнять Москву с землей, нельзя было не принимать во внимание, даже в это время наивысшей опасности. И если Советский Союз справится с Германией, то потом на него могут напасть Англия и Америка: что-то подобное уже было после войны 1914–1918 годов. Вдруг Советский Союз окажется беззащитным перед супербомбой империалистов?
Володя отправил своего помощника лейтенанта Белова выяснять, как найти Зою.
В ожидании его возвращения Володя принялся изучать сообщения Фрунзе – английский оригинал и перевод, заучивая наизусть фразы, которые казались ему ключевыми, так как выносить документы из здания не разрешалось. Через час он уже понимал достаточно, чтобы задавать вопросы.
Белов выяснил, что Зои нет ни в университете, ни в находящемся неподалеку общежитии ученых. Однако администратор общежития сообщила ему, что всех молодых жильцов дома отправили на строительство внутренних укреплений города, и рассказала, где именно должна работать Зоя.
Володя надел пальто и вышел.
Он волновался, но сам не знал, что его больше волнует – огромная бомба или предстоящая встреча с Зоей. Возможно, и то и другое.
Ему удалось добыть армейский «ЗИС» с водителем.
Проезжая мимо Казанского вокзала, откуда отправлялись поезда на восток, он увидел абсолютное столпотворение. Даже войти в здание вокзала не представлялось возможным, не говоря уже о том, чтобы сесть в поезд. Множество мужчин и женщин пытались пробиться к зданию вокзала со своими детьми, домашними животными, сундуками и чемоданами. Володя потрясенно смотрел, как некоторые без зазрения совести руками и ногами пробивают себе дорогу. За этим беспомощно наблюдали несколько милиционеров: чтобы восстановить здесь порядок, потребовалась бы армия.
Обычно военные шоферы немногословны, но этот был склонен комментировать происходящее.
– Трусы чертовы, – сказал он. – Сами драпают, а мы дерись с фрицами. Ты только посмотри, шубы-то какие!
Володе это показалось странным. Критиковать руководство было опасно. За подобные замечания человек мог легко лишиться работы и провести неделю-другую в подвалах главного здания НКВД на Лубянской площади. После этого можно было на всю жизнь остаться калекой.
У Володи было тревожное ощущение, что жесткая система иерархии и почитания, на которой держался советский коммунизм, начала слабеть и разваливаться.
Бригаду, строившую заграждения, нашли именно там, где говорила администратор общежития. Володя вышел из машины, приказал водителю ждать и оглядел их работу.
Главная дорога была заставлена противотанковыми «ежами». Состоял такой «еж» из трех кусков железнодорожного рельса, каждый в метр длиной, сваренных посередине в форме звезды, три луча которой упирались в землю, а три – поднимались вверх. Несомненно, гусеницам танков они могли причинить большой вред.
За полем «ежей» кирками и лопатами рыли противотанковую траншею, а за ней возвышалась стена из мешков с песком – с бойницами, через которые могли стрелять защитники города. Между препятствиями был оставлен узкий зигзагообразный ход, чтобы москвичи могли и дальше пользоваться дорогой до прихода немцев.
Почти все копавшие и строившие были женщины.
Володя нашел Зою возле кучи песка – она наполняла мешки песком. С минуту он наблюдал за ней, оставаясь на расстоянии. Она была в грязном пальто, шерстяных перчатках и валенках. Ее светлые волосы были убраны назад и покрыты бесцветной тряпкой, завязанной под подбородком. Лицо было испачкано – и все равно она была хороша. Она размеренно махала лопатой, дело спорилось. Потом бригадир засвистел в свисток, и все прекратили работу.
Зоя села на кучу мешков с песком и вынула из кармана пальто маленький сверток – что-то завернутое в газету. Володя присел с ней рядом и сказал:
– Вы могли бы получить освобождение от этих работ.
– Это мой город, – ответила она. – Почему же я не должна помогать его защищать?
– Значит, вы не бежите на восток.
– Я не стану убегать от этих фашистских ублюдков.
Ярость, с которой это было сказано, поразила его.
– Но многие бегут.
