Интересно, неужели каждая женщина, оглядываясь назад, думает, какой глупой она была в молодости? Дейзи снова подумала об Этель, которая определенно сделала в молодости глупость – забеременела он своего женатого любовника, но никогда не произнесла ни слова сожаления об этом. Может быть, это и есть правильное отношение. Дейзи взвесила собственные ошибки: была помолвлена с Чарли Фаркуарсоном, отвергла Ллойда, вышла замуж за Малыша Фицгерберта. Вряд ли она была в состоянии, оглядываясь назад, думать о хороших последствиях этих решений. На самом деле только когда ее категорически отвергло высшее общество и она нашла утешение на кухне у Этель в Олдгейте, ее жизнь изменилась к лучшему. Она перестала стремиться к высокому положению и узнала, что такое настоящая дружба, – и с тех пор была счастлива.
И теперь, когда положение в обществе больше не волновало ее, она любила приемы еще больше.
– Готова? – сказал Ллойд.
Она была готова. Она надела вечернюю накидку, тоже от Диора, купленную вместе с платьем. Они вошли в лифт, вышли из отеля и сели в ожидающий лимузин.
IV
В канун Рождества Карла уговорила маму сыграть на рояле.
Мод не играла уже несколько лет. Может быть, ее это печалило, возвращая воспоминания о Вальтере: они всегда играли и пели вместе, и она часто рассказывала детям, как пыталась, но безуспешно, научить его играть рэгтайм. Но теперь она уже не рассказывала эту историю, и Карла подозревала, что теперь рояль напоминал Мод про Хоакима Коха, молодого офицера, приходившего к ней брать уроки игры на фортепиано, которого она обманула и соблазнила, а Карла с Адой убили в кухне. Карла и сама не могла отгородиться от воспоминаний о том кошмарном вечере, особенно – как они избавились от тела. Она ни о чем не жалела, они поступили правильно, но все равно она предпочла бы забыть об этом.
Однако Мод наконец согласилась сыграть рождественский гимн «Тихая ночь»
[19], чтобы они спели хором. Вернер, Ада, Эрик и трое детей – Ребекка, Валли и младшая Лили – собрались в гостиной возле старенького «Стейнвея». Карла поставила на рояль свечу и рассматривала лица родных среди колеблющихся теней, пока они пели знакомые слова немецкого рождественского гимна.
Валли, которого обнимал Вернер, через несколько недель должно было исполниться четыре года, и он старался петь вместе со всеми, угадывая слова и мелодию. Глаза у него были восточные, как у отца-насильника. Карла решила, что ее местью будет воспитать сына таким, чтобы он относился к женщинам с нежностью и уважением.
Эрик пел слова гимна от всей души. Он поддерживал советский режим слепо, как прежде поддерживал нацистов. Карла сначала чувствовала ярость и растерянность, но теперь она видела в этом печальную логику. Такие, как он, не в состоянии справиться с ситуацией и так боятся жизни, что предпочитают жить при жестком правлении, чтобы получать указания, что им делать и что им думать, от власти, не допускающей своеволия. Они были глупы и опасны, но их было ужасно много.
Карла с любовью посмотрела на своего мужа, все еще красавца в тридцать лет. Она вспомнила, как в девятнадцать лет целовалась с ним, и не только на переднем сиденье его восхитительного автомобиля, завезшего ее в Грюнвальд. Она и сейчас любила целоваться с ним.
Обдумывая прошедшее с тех пор, она о многом жалела, и больше всего – о смерти отца. Она постоянно чувствовала, как ей его не хватает, и до сих пор плакала, вспоминая, как он лежал в прихожей, так жестоко избитый, что не дожил до приезда врача.
Но умирать приходится всем, а отец отдал жизнь, чтобы мир стал лучше. Если бы среди немцев было больше таких смелых, как он, нацисты бы не пришли к власти. Она хотела делать все, что делал он: хорошо вырастить детей, внести вклад в политику своей страны, любить и быть любимой. И больше всего ей хотелось, чтобы, когда она умрет, ее дети могли сказать, как она говорила об отце, что ее жизнь прошла не напрасно и что благодаря ей жить в мире стало лучше.
Гимн закончился. Мод взяла последний аккорд, и маленький Валли наклонился и задул свечу.
Благодарности
Мой главный консультант по истории для всей трилогии – Ричард Овери. Я также благодарен таким историкам, как Иван Модсли, Тим Рис, Матиас Рейс и Ричард Той, за чтение машинописного варианта книги «Зима мира» и внесение исправлений.
Как всегда, очень ценной была помощь моих редакторов и агентов, особенно помогли мне Эми Беркауэр, Лесли Гелбмэн, Филлис Грэнн, Нейл Найрен, Сьюзан Оупи и Джереми Тревиатан.
С моим агентом Элом Цукерманом я познакомился году в 1975-м, и с тех пор это мой самый критичный и вдохновляющий читатель.
Несколько друзей помогли мне ценными комментариями. Найгель Дин умеет подмечать детали, как никто другой. Крис Мэннерс и Тони Мак-Уолтер были так же остроумны и внимательны, как всегда. Энджела Спайциг и Энн-Мэри Бенке уберегли меня от множества ошибок в тех местах текста, где речь шла о Германии.
Мы всегда благодарим наших родных, и это правильно. Барбара Фоллетт, Эммануэль Фоллетт, Дженн Тернер и Ким Тернер читали первый черновик и делали необходимые критические замечания, даря меня своей беспримерной любовью.
