– Вон, стоит возле бара, – сказал Вуди. – С ним рядом парочка ребят постарше и блондинка. Это Грег Пешков.
Как всегда, несмотря на свою дорогую одежду, Грег выглядел как кусок грязи: шелковый галстук съехал набок, рубашка вылезла из-под пояса, на кремовых брюках – пятно сигаретного пепла. И все равно блондинка глядела на него с обожанием.
– Действительно, – сказал Гас. – Ты часто видишь его в Гарварде?
– У него главный предмет – физика, но он сторонится ученых – наверное, ему с ними слишком скучно. Я на него натыкаюсь в «Кримсоне». – «Гарвард Кримсон» была студенческая газета. Вуди снабжал газету фотографиями а Грег писал статьи. Этим летом он на стажировке в Госдепартаменте, потому-то он и оказался здесь.
– В отделе пресс-службы, полагаю, – сказал Гас. – Те двое с ним – репортеры, тот в коричневом костюме – из чикагской «Трибьюн», а тот, что курит трубку, – из кливлендской «Плейн Дилер».
Вуди увидел, что Грег разговаривает с журналистами как со старыми друзьями: он взял одного за руку и, наклонившись, шепнул что-то, потом шутливо похлопал второго по спине, словно поздравляя. Казалось, он им нравится, подумал Вуди, вот они громко рассмеялись в ответ на какие-то его слова. Вуди завидовал людям, обладающим таким даром. Политикам он был нужен – хотя, может быть, не то чтобы необходим: вот его отец не умел вести себя так панибратски, а он один из высших государственных деятелей Америки.
Вуди сказал:
– Интересно, как относится к угрозе войны его сводная сестра Дейзи. Она же там, в Лондоне. Вышла замуж за какого-то английского лорда.
– Точнее, она стала женой старшего сына графа Фицгерберта, которого я довольно хорошо знал.
– Ей завидуют все девчонки в Буффало. На ее свадьбу приезжал король.
– Еще я был знаком с сестрой Фицгерберта, Мод. Изумительная женщина. Она вышла замуж за Вальтера фон Ульриха, немца. Я бы и сам женился на ней, если бы Вальтер не успел раньше.
Вуди приподнял брови. Странно было слышать от папы такие вещи.
– Конечно, это было до того, как я влюбился в твою маму.
– Понятно, – Вуди сдержал усмешку.
– После того как Гитлер запретил Социал-демократическую партию, Вальтер и Мод исчезли из моего поля зрения. Надеюсь, у них все в порядке. Если начнется война…
Вуди увидел, что разговор о войне настроил отца на размышления о прошлом.
– По крайней мере, Америку это не коснется.
– Так мы думали и в прошлый раз… А что слышно о твоем младшем брате? – спросил Гас, меняя тему.
Вуди вздохнул.
– Он не собирается менять решение, пап. Он не поедет ни в Гарвард ни в какой другой университет.
Семья переживала тяжелый момент. Чак заявил, что, как только ему исполнится восемнадцать, он уйдет во флот. Без степени колледжа он будет рядовым, без возможности стать когда-нибудь офицером. Его высокопоставленные родители были в ужасе.
– Черт, он же достаточно способный для колледжа… – сказал Гас.
– Он обыгрывает меня в шахматы.
– Меня тоже обыгрывает. Так в чем же дело?
– Он терпеть не может учиться. И любит корабли. Ему интересно только ходить под парусом. – Вуди взглянул на наручные часы.
– Тебе пора на вечеринку, – сказал отец.
– Можно не торопиться…
– Нельзя, нельзя. Очень красивая девочка. Выметайся немедленно!
Вуди расплылся в улыбке. Порой отец оказывался на удивление сообразительным.
– Спасибо, папа, – сказал он, вставая.
Грег Пешков тоже уходил, и к дверям они подошли вместе.
– Привет, Вуди, как дела? – сказал дружелюбно Грег, поворачивая в ту же сторону.
Было время, когда Вуди хотелось набить ему морду за то, что они сделали с Дейвом Рузроком. Но за эти годы злость притупилась, и, по правде говоря, виноват был Лев Пешков, а не его сын, которому тогда было всего пятнадцать. Но все равно Вуди ответил вежливо, только и всего.
– В Вашингтоне мне очень нравится, – сказал он. Они шли по широкому бульвару. – А тебе?
– Ничего. На работе уже почти привыкли к моему имени… – Заметив вопросительный взгляд Вуди, Грег пояснил: – В Госдепартаменте сплошь одни Смиты, Фаберы, Дженсены и Макалистеры. Ни одного Козинского, или там Коэна, или Пападопулоса.
А ведь действительно, сообразил Вуди. Управление осуществлялось довольно элитарной группой. Почему он этого раньше не замечал? Может быть, потому, что то же самое было и в школе, и в церкви, и в Гарварде.
– Но они люди без предубеждений. Они готовы сделать исключение, если человек бегло говорит по-русски и происходит из богатой семьи.
Грег говорил полушутя, но в его тоне слышалось раздражение, и Вуди понял, что этот парень – человек конфликтный.
– Они считают моего отца гангстером, – сказал Грег. – Но на самом деле никого это не волнует. У большинства богатых людей где-нибудь в роду были гангстеры.
– Ты говоришь так, будто ненавидишь Вашингтон.
– Наоборот! Я бы никуда больше не хотел. Здесь – власть.
Вуди подумал, что у него более высокие устремления.
– Я здесь – потому что здесь возможно сделать то, что я хочу, совершить перемены, к которым я стремлюсь.
Грег усмехнулся.
– Я о том и говорю, разве нет? Власть.
– Ну… – С такой точки зрения Вуди на это не смотрел.
– Как ты думаешь, – спросил Грег, – будет война в Европе?
– Тебе лучше знать, ты же в Госдепартаменте!
– Да, но я в отделе пресс-службы… Я знаю лишь сказки, которыми мы пичкаем репортеров. А о том, как там на самом деле, у меня нет никакого представления.
– Черт, у меня тоже. Я только что был на встрече с президентом – и мне кажется, даже он не знает.
– Моя сестра Дейзи – там.
Это Грег сказал совсем другим тоном. Было очевидно, что его беспокойство искренне, и Вуди почувствовал к нему большее расположение.
– Я знаю, – сказал он.
– Если начнут бомбить, даже женщины и дети будут в опасности. Как ты думаешь, будут немцы бомбить Лондон?
Честный ответ был только один.
– Я думаю, да.
– Как бы я хотел, чтобы она вернулась…
– Может, войны и не будет. Чемберлен – английский премьер-министр – в прошлом году подписал в последнюю минуту с Гитлером соглашение о Чехословакии…
– Продажу Чехословакии.
– Вот именно. И, может быть, так же поступят и с Польшей – хотя время уже истекает.
Грег мрачно кивнул и сменил тему:
– Куда направляешься?
