Гораздо хуже обстояли дела с отпущенными из больницы. Один со сломанной челюстью, второй с касательным огнестрельным ранением. У обоих зафиксировано опьянение, напали неизвестные и ограбили. Правда, в разное время и в различных местах.
«Где теперь их найти, чтобы опросить, — с горечью подумал Васин, — хорошо, если проживают по указанному в больнице адресу, а то чаще врут, чтобы не светиться».
Это были головняки: начальство требует отказ в возбуждении уголовного дела, а потерпевшего не найти — бомжует по притонам! Срок три дня, максимум — десять. Если не уложился и ничего не придумал, светит выговор. Три выговора — вызов на комиссию по социалистической законности. Там Ольга Ивановна из особой инспекции назовет тебя предателем Родины и пригрозит увольнением. Потом дадут срок на исправление и забудут. Но нервы-то уже потрепали. Не выгонят — работать-то некому!
После вечерней сходки Васин направился домой. Зашел в дежурку. Попов отвечал на звонки граждан.
— Послушай, капитан, — обратился к нему Васин, — ты не знаешь, где это Рыжих гуманитарку стережет?
— Да здесь недалеко, — не отнимая трубку от уха, ответил тот, — по Заневскому проспекту на твоей территории, рядом с интернатом. В подвале точечной высотки. Только я тебе ничего не говорил.
— А… — протянул Васин. В голове созрел план.
Глава 26. Надо делиться
Васин направился по указанному адресу и через десять минут был рядом с высоткой. Около входа в подвал на крылечке сидел Рыжих. Он наблюдал за стайкой воробьев, которые отгоняли голубя, пытавшегося клевать большую хлебную корку. Подбадривал их, постукивая прутиком по земле:
— Ну, кто ж так нападает? Активнее надо, активнее!
— Здравия желаю, товарищ начальник, — приветствовал его Виктор.
— Привет, Васин, — нахмурился исполняющий обязанности. Кинул прут в стаю. Все птицы улетели, оставив хлеб.
— Бандитов ловите? — Васин прищурился.
— Бандитов ловить твоя работа, — не растерялся Рыжих, — а моя — административный порядок. А ты что здесь делаешь?
— Обхожу свою территорию, — отрапортовал Виктор, — может, помощь какая требуется?
— Ничего не требуется, иди отсюда! — приказным тоном отмахнулся Рыжих.
Васин как бы невзначай увидел вход в подвал.
— Ну, надо же, — укоризненно произнес он, — сколько раз говорил начальнику ЖЭУ, чтобы повесил замок. Вдруг террористы решат здесь поселиться? Или склад оборудовать?
Подойдя, дернул незапертую дверь. Та, жалобно скрипнув, открылась.
Васин с удивлением ощутил вырвавшийся наружу освежающий аромат знакомых запахов. Точно так пахли жвачки на даче Шило, которые выиграл в карты Константин.
— Я там уже все посмотрел, — недовольно произнес Рыжих, — чего тебе там надо?
— Ай-яй-яй, — запричитал Васин, включив свет. — Вот так да! Добра-то сколько!
На цементном полу помещения — деревянные лавки, грубо сколоченные из неотесанных досок. На них кучи разноцветной одежды: дутые пуховики с многочисленными наклейками, свитера, комбинезоны с широкими молниями, цветастые детские костюмчики… Рядом на расстеленной бумаге горы разнообразной обуви. Здесь было все: от болотных сапог на меху до ярких детских сандалет и кроссовок.
Рыжих подскочил к двери. Схватил Васина за локоть, попытался вытянуть из помещения. Но это ему не удалось — комплекция не позволяла. Отойдя на шаг, громко скомандовал:
— Я вам приказываю выйти отсюда и следовать… по своим делам!
— Приказывать будешь в отделении! — огрызнулся Васин. — Ты составил при понятых, как положено, акт? Об обнаружении вещей. Или мне дежурному прокурору позвонить?
При упоминании надзирающего органа Рыжих сник.
— Слушай, Васин, — примирительно понизил тон, — не усугубляй ситуацию, ты и так на волоске висишь. Стоит еще немного накопать на тебя, и вылетишь со службы. Иди лучше по своим делам. Или возьми, что тебе нравится, жене, детям и ступай, но чтобы рот на замок!
— М-м… Заманчиво! Сейчас за отцовской машиной схожу, — согласился Васин, — не поволоку же через весь район охапку шмоток!
— Давай, — облегченно выдохнул Рыжих.
Уходя, Васин подумал, что от прокуратуры толку не будет. Какая разница, кто захватит гуманитарную помощь — она или Рыжих со своими корешами. В последнее время частенько задерживали лиц, торговавших иностранными подаяниями. Предъявить им ничего не могли — документов на товар не было. Потерпевшего не установить. Вещи изымались. По закону все должно было уничтожаться, но участковые составляли липовые акты. После чего изъятое исчезало, скапливаясь на дачах больших начальников. Затем появлялось на прилавках магазинов и рынков с новыми документами.
Глядя на удаляющуюся фигуру Васина, Рыжих едва сдерживал внутреннее ликование. Он сумел убить двух зайцев: посадил неуправляемого опера на крючок и положительно решил вопрос с найденными вещами. Посмотрел на часы. Прошло уже больше часа. Коллега по прошлому месту службы обещал найти грузовик и место, куда можно сгрузить вещи.
Вскоре волнение прошло — он увидел, как дом огибает синий фургон. Пока тот разворачивался, чтобы приблизиться к входу задней дверью, его со всех сторон обступили ребятишки. Их было десятка три, от десяти до четырнадцати лет. Все в одинаковых грязно-желтых курточках из болоньи. Словно промокшие цыплята. Девчонки и мальчишки весело галдели, радостно размахивали руками. Вместе с ними приближалась взрослая пара. Рыжих узнал Васина. Пожилая женщина была ему незнакома.
— Вот, Анна Матвеевна, познакомьтесь с вашим благодетелем, — обратился Виктор к женщине, указывая на растерявшегося начальника, — Рыжих Антон Иванович. Это он и организовал помощь интернату.
А затем, повернувшись к детям, торжественно объявил:
— Ребята, вещи не разбрасывать! Берете только то, что вам подходит. Взрослую одежду не трогать. И не ссориться! Скажите спасибо Антону Ивановичу.
Лавина детей бросилась в подвал, обтекая Рыжих. С благодарностью крича на ходу:
— Спа-си-бо, Ан-тон И-ва-но-вич! Спа-сибо, Ан-тон Ива-нович!
Анна Матвеевна подошла к Рыжих:
— Не знаю, как вас и благодарить! — протянула руку, — вы нас так выручили! Денег на одежду совсем не выделяют. Крутимся как можем. Приходится даже передавать от одного ребенка другому.
Рыжих молча пожал женскую ладонь. С еле скрываемым негодованием наблюдал, как из подвала стали выходить ребятишки, нагруженные одеждой.
— Анна Матвеевна, а можно мы отнесем и еще придем? — спросила девочка с толстой косой. Там столько красивой обуви, сапожки резиновые с нарисованными цветочками и сандалии!
Анна Матвеевна вопросительно посмотрела на Рыжих.
— Конечно, — отвечал Виктор. — Я уверен, Антон Иванович только будет рад — меньше волокиты! Положите и приходите еще.
