Он весело засмеялся.
— Давай начнем, — снова повеселел Васин, — две новости и обе хорошие!
— Ну, что? Будем богатыми? — произнес Артем, поднимая стопку.
— Будем! — отозвался Васин. Подумал, что у него есть еще одна хорошая новость, но это не для Григорьева.
Чокнулись. Опрокинули водку в рот.
Артем подвинулся ближе к столу и, протянув руку к телефону, стал крутить диск.
— Привет, это я, — сказал он, когда в трубке раздался женский голос, заулыбался. — У нас есть покупатель на твою шпагу! Отличная цена, откладывать нельзя…
Некоторое время слушал, улыбка постепенно исчезала. Губки поджимались и выпячивались, не сильно покусывались.
— Что? — предчувствуя беду, не сдержался Васин. Ощутил тягучую тоску, такую же, как при давней потере магазина. Опять женщина!
— Хорошо, — ответил Артем по телефону и положил трубку.
Хотел казаться спокойным, но это не очень ему удавалось.
— Сестра отдала шпагу своему сожителю, чтобы тот снес на работу и показал боссу.
— Ты что, оставил шпагу сестре? — возмутился Васин, — я же просил тебя этого не делать! Это же бабы — откуда у них мозги?
— Она сказала, что перезвонит на работу, и тот принесет, когда вернется утром после суток. Завтра сможем забрать.
— Он что, сторожем работает? — спросил Васин с ужасом. — Кто её там купит?
— Нет, охранником в солидной охранной фирме! — пытался успокоить его Артем.
— Ну, тогда совсем хана, — разочарованно произнес Васин, — ты же знаешь — охранными фирмами руководят бандиты!
Оба некоторое время помолчали. Васин налил еще по стопке, выпили без тоста. Васин подумал, что одной хорошей новостью стало меньше. Наполнили еще и снова опрокинули в тишине. Виктору показалось это траурным предзнаменованием, словно он хоронил свою очередную мечту или ее большую часть.
— Не были богатыми и нечего начинать, — тихо сказал он, — лучше давай поможем фильм снять ребятам. Хоть так прославимся. Может, и заработаем чего. Хотя по внешнему виду не похож этот Некрасов на Диснея! Звони в изолятор своему родственнику!
— Давай за удачу! — Артем сам взял бутылку и разлил остатки водки.
— Давай за твое продвижение по службе и нашу дружбу! — согласился Васин.
Они выпили и стали закусывать. Огорчение прогнало из их организма хмель. Хмуро сидели за столом, раздумывая, словно и не пили.
Где-то в самом дальнем уголке мозга Васина едва светилось напоминание о серебряном столбе, засыпанном кучей мусора. Он подумал, что получается только то, где прикладываешь свои руки и голову. Подработка в ночном магазине, охрана ресторана, те же духи из Польши — приносят реальные деньги. А то, что хочется получить на халяву или найти, приносит только огорчения. Хотя, в общем-то, отличий мало. Все это не кайлом махать…
Через некоторое время Григорьев дозвонился в изолятор и стал договариваться о встрече.
Васин достал со шкафа машинку и фирменный бланк милиции. Напечатал от своего имени гарантийное обязательство на сохранность киноаппаратуры, предоставленной в пользование режиссера Андрея Некрасова. Пошел в канцелярию и, пообещав шоколадку, поставил на него гербовую печать. Расписался.
Глава 29. Тюрьма
В пятницу утром Виктор и Артем шли к женскому изолятору вдоль высокого забора из красного кирпича, с кольцами колючей проволоки по верху. Около пропускного пункта возвышалась фигура Некрасова. Его голова с развевающимися спутанными волосами казалась отрезанной от туловища двумя раскрытыми зонтиками сестер Конских.
Шел мелкий дождик. Резкий порывистый ветер неожиданно появлялся то сбоку, то снизу. Бросал капли словно с углового, закручивал прямо под зонты.
Режиссер походил на гордого буревестника. Реял среди всеобщего потопа. С кончиков волос на лицо и шею стекали неровные дождевые струйки.
Оперативники поздоровались, и Некрасов поочередно крепко пожал руки приятелей. Все зашли внутрь проходной. Дверь налево прикрывала небольшую комнату с маленькими окошечками для передач. Там толпился народ. В основном пожилые женщины.
Артем позвонил по местному телефону и через пятнадцать минут к ним вышел начальник оперативной части.
— Майор Приходько, — бодро представился он. Обнял Артема. Протянул руку мужчинам. Кивнул девушкам.
На вид лет сорока, среднего роста. Пышные белорусские усы опускались мимо уголков рта до подбородка. Полное отсутствие волос на голове и покатый лоб делали его лицо открытым и беззащитным. Опущенные нижние веки открывали красные слезящиеся полоски конъюнктивы глаз. Придавали лицу обиженное выражение сенбернара.
— Пять человек со мной, — сказал Приходько дежурному и жестом пригласил идти за ним через турникет. Замыкал процессию Артем.
Внутри территории находился еще один забор. За ним большое четырехэтажное здание и несколько поменьше. Тоже из красного кирпича. Металлической сеткой огорожены несколько площадок. На одной из них баскетбольное кольцо. За ней — детская песочница и маленькие качели. Две девушки в зеленых телогрейках и платках, не замечая дождика, общались между собой, покачивали коляски.
Начальник оперчасти повел на второй этаж. Прошли через большую комнату, где сидели несколько офицеров в полевой форме, прямо к нему в кабинет.
Свободного места немного. Все заставлено шкафами и открытыми стеллажами. В углу за дверью — сейф. У зарешеченного окна — письменный стол с кожаным креслом. Приходько привычно погрузился в него. Рукой сдвинул бумаги на край.
— Располагайтесь, — сказал он, указывая на ряд металлических стульев у стены. — Мне Артем передал вашу просьбу.
Некрасов закивал головой и наклонился вперед, показывая, что внимательно слушает. Ольга с Анной продолжали сидеть ровно. Осматривались. Рассеянно и немного брезгливо.
Обстановка кабинета выглядела мрачно и обреченно. Соответствовала функциональному назначению данного заведения. Старая синяя краска на стенах во многих местах откололась, обнажив белые пятна штукатурки. В люстре светилась только одна лампочка из трех. К столу майора вела белая вытертая тропка на коричневом линолеуме. Убого.
— Сразу скажу, если бы не Артем, то даже разговаривать бы не стал, — продолжил Приходько. — Он поручился, поэтому вы здесь! Если идти официальным путем, вряд ли что получится из этой затеи. Бумаги будут ходить в министерство и обратно пару месяцев. Сомневаюсь, что кто-то возьмет на себя ответственность пустить киношников в камеру без санкции суда или прокурора. А вдруг вы иностранные агенты? Или еще хуже — по правам человека?
Сделал паузу. Подозрительно посмотрел на режиссера. Затем на его подруг. Пригладил вниз усы. Поставил локоть на стол. Упер ладонь в подбородок. Поскреб его согнутыми пальцами.
