Девушки перестали смотреть по сторонам. Сделав большие глаза, с невинным выражением уставились на стража порядка. Приготовились узнать ценник.
Майор понизил голос:
— Поэтому вы должны понять, что я в данном случае иду на риск и очень большой. — Он слегка наклонил голову вперед, глаза стали еще жалостливей. — Мне не хочется потерять службу. Но есть одна проблема, которая сильно меня беспокоит. В тюрьме присутствует категория осужденных, называемая «мамочки»! Те, кто детишек здесь родили. Сами понимаете — жизнь за проволокой не сахар. Мамашки кормят детей не больше двух-трех месяцев. А дальше что? Молока-то нет! Крутимся с руководством, выискиваем скрытые резервы. Бывает, выпишем премии личному составу, а сами сухое молоко закупаем.
Вот я и предлагаю вам стать нашими спонсорами! Тогда у меня будет для руководства железная отмазка. Артем сказал, что вы из Германии. Оттуда сейчас гуманитарная помощь идет. Да все как-то мимо! Ее на рынках все больше продают. Так вы дайте наш адрес, ничего кроме детского питания и молока не надо. Молоко можно даже сухое — и такому будем рады. Ну как?
— Да не вопрос! — отозвался Некрасов. — У меня есть друзья, которые не знают, куда отправить помощь. Считайте, что она уже у вас.
— Да! Да, — засуетилась Ольга, — у нас есть в Германии спонсоры! Для детей — это святое! Все рады помочь!
Анна, глядя на сестру, радостно кивала.
— Ну, вот и отлично! Поверю на слово, раз Артем вам доверяет, — констатировал Приходько. Улыбнулся. В свете люстры его обиженные глаза радостно засветились, краснота заискрилась влагой, — когда планируете начать?
— Пока не могу точно сказать, — Некрасов задумался и посмотрел на Васина.
Виктор тут же вспомнил про гарантийное письмо и протянул его Андрею. Тот пробежал текст глазами и радостно улыбнулся.
— Письмо сегодня факсом отправим, и на следующей неделе оператор с аппаратурой уже вылетит сюда! — Обнял Ольгу с Анной за плечи. Поочередно ласково посмотрел на них. — Актрисы на месте, думаю, через пару недель будем готовы.
— Ну, тогда свяжитесь со мной через Артема и приходите.
— Отлично! — Некрасов поднялся с места и протянул руку, стал с искренней радостью трясти кисть майора.
— Не забудьте про помощь! — напомнил Приходько, провожая всех за пропускной пункт. — Иначе не сносить мне головы.
…По дороге в отдел у Васина сработал пейджер. Это был Дадонов. Он просил срочно позвонить.
Как только зашел в кабинет, поспешил к телефону.
— Что случилось?
— Не волнуйся, все нормально, — спокойно ответил Михаил. — Нам нужно уехать! Ты не мог бы сегодня вечером забрать Настеньку из интерната?
— Без проблем, — Васин посмотрел на часы. Вечернее совещание начиналось через полчаса. — А во сколько надо?
— Ну как сможешь, хотя бы до восьми. Иначе она начнет расстраиваться и переживать, а этого ей нельзя, запиши адрес.
— Да я знаю, — отозвался Васин, — на Заневском проспекте! Мы с ней уже встречались там.
— Надо же! — удивился Дадонов. — Потом расскажешь. Ну так значит договорились? А я к тебе завтра заеду.
— Что-то серьезное? — снова спросил Васин.
— Да нет! — на этот раз в голосе Дадонова зазвучали загадочные нотки. — Танюшу везу в больницу по женской части. Догадываешься?
Васин понял. В сердцах улыбнулся своему волнению.
— Береги ее!
Сразу после совещания он направился в интернат. Встретил заведующую в коридоре. Она выходила из группы. Слышались веселые детские голоса.
— Здравствуйте, Анна Матвеевна, — радуясь очередной встрече, приветствовал Васин заглядывая в кабинет.
— Добрый вечер… — насторожилась женщина. Тут же закидала вопросами — Что-то случилось? Мои напроказничали? Или снова гуманитарную помощь хотите предложить?
— Помощи пока нет. Как будет — сообщу. И про ребят ваших пока ничего плохого сказать не могу. Дадоновы просили дочку забрать, а то они не могут сегодня.
— Что-то случилось? — забеспокоилась Анна Матвеевна.
— Если честно, не знаю, — ответил Васин. — Михаил позвонил.
— Вам могу доверить, — с легким сомнением сказала она, — если, конечно, девочка возражать не будет…
— Девочка возражать не будет! — прервав речь заведующей, крикнула Настенька. Высунулась из игровой, придерживая рукой открытую дверь. — Вы меня извините, что я вмешиваюсь. Но поскольку речь идет обо мне, не вижу в этом ничего предосудительного.
— Ты слышала, зачем пришел Виктор Иванович? — спросила заведующая у девочки.
— Да, — ответила она. Осторожно выйдя из-за двери, протянула руку вперед. Коснулась локтя Васина. Ощупала рукав пиджака, скользнула по нему вниз. Нырнула пальчиками в мужскую ладонь. — Васин папа пришел забрать меня, так как его просил мой папа.
Виктор почувствовал маленькую холодящую ладошку, с нежностью сжал ее.
— Ну и что, ты согласна? — спросила заведующая.
— Конечно, ведь меня ждет мой друг Сашка. Мы с ним давно не виделись. А до этого танцевали и он обещал научить меня летать. У нас накопилось много интересных новостей.
— Хорошо, — согласилась заведующая, — надеюсь, вы разберетесь без меня?
— Конечно, Анна Матвеевна, — радостно отозвалась Настенька, — я все покажу! До свидания, до понедельника.
Виктора смешило присвоенное ему имя. В нем ощущалась вложенная ребенком душевная теплота и легкая издевка. С какой только близкие люди могут позволить себе использовать прозвище. Несмотря на то, что Настенька уже давно знала имя отчество Васина, продолжала называть, как в первый день знакомства.
За руку они прошли в группу, где находилась дюжина детей. Сидели за партами, лепили. Женщина-педагог ходила между рядами, наклонялась, что-то подсказывала.
— А за мной сегодня пришел Васин папа, — радостно произнесла Настенька, — Анна Матвеевна меня отпустила.
Дети подняли головы и стали водить своими носиками, словно щенки, улавливающие аромат еды. Пытались разглядеть вошедших, щуря глазки. Кое-кто приподнял очки с толстыми линзами.
— Хорошо, Настенька, — отозвалась женщина, — иди, одевайся. Не надо отвлекать класс.
— Пойдем одеваться, — тихо шепнул Васин, — где твоя одежда?
Обойдя помещение вдоль окон, направились к дальней стене. Там стоял редут шкафчиков. На дверцах — вырезанные из фанеры зверушки, птицы и букашки. Настя коснулась пальчиками одной из картинок. Сориентировалась, открыла дверцу соседнего шкафчика. Одевалась сама. Снятую одежду положила в матерчатую сумку. Часть вещей оставила на месте, приговаривая:
— Этот платочек чистенький, надо его оставить. И носочки эти я еще не одевала, а вот эти уже грязные, их надо постирать… Все! Я готова.
