Увидев насмешливую улыбку Васина, погрустнел, добавил:
— Хочешь, пятьдесят долларов буду приплачивать? И так заходи когда хочешь! Посидим, водочки попьем. Когда меня не будет — скажешь администратору. Он столик накроет. И друзей приводи… но не часто. Сам понимаешь — бизнес!
— Денег не надо! Я же не бандит, — улыбнулся Васин. — А ты уверен, что это не РУОП к тебе приезжал или из нашей особой инспекции? Они такие провокации любят! Вызовут на стрелку твою крышу, тут я и нарисуюсь. А они хвать меня и в прокуратуру!
— Да не-ет, Иваныч, уж братков-то я от милиционеров отличу! — обиделся Фарид.
— Хрен их сейчас отличишь! — вздохнул Васин. — Разве хорошего сотрудника начальник отдаст? Понабрали в РУОП узколобых в черных кожанках. Кто был не нужен в подразделениях или под подозрением, тех и слили. Разъезжают теперь на тонированных восьмерках!.. Но от пейджера, кстати, не откажусь — нужная вещь! Не только ты, но и другие смогут позвать на помощь. А ты лучше приходи ко мне завтра в кабинет, дашь подписку о сотрудничестве. Будешь у меня доверенным лицом. Так что в случае наезда или приезда провокаторов у меня будут основания появиться! Согласен?
— Подписку? — директор потер руки, снова стал разливать водку. — Хоть две! Только я подслушивать — не очень. Внешность приметная!
— Поручи официанткам. Их учить не надо!
— Верная мысль! — успокоился директор, поднял стопку. — Тогда не обессудь, жду тебя всегда, закуска с водочкой с меня! Как ты там говоришь: будем богатыми!?
— Будем!
Глава 4. Дома
Стараясь не шуметь, Васин снял обувь в прихожей. В носках прошел в туалет. Вокруг унитаза — земля горкой. Черт! Снова забыл справиться у Князя насчет мастеров. В полу дыра — прямо в подвал. Унитаз держится лишь на чугунной фановой трубе. Раньше квартира была коммунальной, жили две старые слепые бабки. Сантехники после ремонта положили им доски и засыпали сверху землей. Старый фонд…
Васин умылся в ванной и заглянул в гостиную.
Желтый свет торшера. Глубокое кресло. Перед телевизором в белом махровом халате — Нина. После рождения второго ребенка сильно располнела. Поспособствовали и детсадовские кашки. Халат маловат — прикрывает только спину и бока. Спереди — голубая полоска ночной рубашки в мелкий синий цветочек — узкая проталинка из лютиков между снежных сугробов.
Кушак от халата охватывает поясницу, пропадая под складками живота. Разложенный воротник на плечах не в силах объять белую лоснящуюся шею. Русые волосы приподняты и заколоты на затылке. Голова, склоненная на грудь, слегка приподнималась в такт дыханию. Ровное сопение — глубокий сон. Слипшиеся губы вздувались, а затем с легким пуканьем выпускали воздух.
Рядом на полу — несколько трехлитровых банок с водой.
Телевизор шипел, мерцая светлыми точками экрана. Виктор нажал на кнопку выключателя.
— Я смотрю, смотрю! — всполошилась жена. Голова вскинулась — уставилась перед собой. — Уже все? Зарядились?
Напускаемая строгость в лице не могла быстро сменить сонную растерянность. Глаза еще несколько секунд выглядели ошалевшими.
— Сколько можно тебя ждать? — войдя в норму, привычно начала гундосить она. — Я устала разогревать ужин. Дети без надзора. Ты в магазин заходил? Снова пьяный? Табаком воняет…
Из опыта общения с женой Васин знал, что на первые вопросы реагировать не обязательно. Они разбрызгиваются подобно яду плюющейся африканской кобры.
— Не надоело тебе этого чувака слушать? — усмехнулся Васин.
Наклонился, поцеловал жену в щеку. Услышал, как она резко втянула в себя воздух, принюхиваясь.
Не почувствовав большей опасности, чем водка и табак, немного успокоилась. Далее понесло как обычно:
— Сегодня Чумак заряжал от пьянства, может, на тебя подействует! Сколько можно пить? Это вы на работе бухаете? Скоро моему терпению придет конец и я пойду к твоему начальству. Или оно пьет вместе с вами? Жаль, КПСС враги расшатали, там бы вас пропесочили. Как теперь без партии с алкоголиками и тунеядцами бороться будут? По телевизору говорят, все партийные билеты сдают. Куда пожаловаться?
Слышал, что на родине твоего отца творится? Войска ввели, есть жертвы. В Вильнюсе не лучше. А милиция-то, где спрашивается? Водку пьет! Вот и до вас демократы доберутся, чем вы там занимаетесь в своих кабинетах… Шахтеры по всей стране бунтуют, а вам хоть кол на голове теши! Прозеваете власть, алкоголики…
Есть Виктор не хотел. В детской спали сыновья. Не дослушав привычные угрозы, вышел на кухню.
Он знал, что пока жена не встанет с кресла, наезд будет продолжаться. Она словно заряжалась энергией удобного сидения. Затраты на поднятие грузного тела были высоки, и она на время замолкала.
Васин услышал шлепанье тапок жены. Она вошла за ним.
— А в доме кушать нечего! — с укором сказала она. — Хочешь посмотреть, что у нас в холодильнике?
Потянула на себя никелированную ручку белой металлической дверцы.
Васин знал, что внутри, как обычно, пусто: кусочек масла, банка варенья, переданная матерью, и рыбные консервы. Поэтому отвернулся к окну.
С первого этажа хорошо видно, как весело гуляет по проспекту молодежь. Парни, пробегая, задевают девчонок, и те в отместку пытаются их шлепать ладонями по мягким местам.
И от этой чужой беззаботности непонимание домовитости жены только усиливалось. Странная бережливость. На днях выпросил в магазине для ветеранов дефицитный сыр. Тот лежал в холодильнике, пока не засох — ожидал какое-нибудь предстоящее торжество. Был выброшен. Позже по той же причине в мусор полетела упаковка осклизлых сосисок. И даже иностранные мандарины из набора были съедены, когда кожуру можно было проткнуть только острым ножом.
Продукты жена хранила для гостей, чтобы показать, что семья живет не хуже остальных. Но те приходили редко, и результат был налицо. Как научиться расходовать продукты правильно, Васин не понимал и в хозяйство жены лезть не хотел. Знал, что дети накормлены, и это успокаивало. По будням готовил завтрак себе и сыновьям. Но сейчас у них были каникулы.
Нина приносила еду из детского сада, где работала воспитателем. Говорила, что дети оставляют. Виктор не мог есть эти маленькие кусочки мяса или котлетки, прилипшие к желтой пшенной каше, словно бугристые коричневые бородавки. Казалось, что еда источает запах младенцев: смеси парного молока, опрелости и мочи. Небольшая алюминиевая кастрюлька с инвентарным номером, коряво написанным красной краской, всегда стояла на нижней полке холодильника.
От ушей вниз по шее поползли неприятные мурашки. Поежился.
Плита была выключена, на ней ничего не стояло. Виктор знал, что о разогревании ужина Нина говорит просто так. Наверное увидела это в каком-нибудь сериале.
Васин лишних вопросов не задавал, из опыта знал — словесная дуэль до добра не доведет. Все, что говорят женщины, не стоит принимать близко к сердцу, поскольку они и сами не понимают, что имеют в виду под сказанным. Им просто необходимо создать некий образ. Образ заботливой жены и хорошей хозяйки, образ современной женщины и мечты мужчины. Лопочут и лопочут в надежде, что мужчина из их бреда сам выберет необходимое и хоть отчасти логичное.
