После еды, войдя в палату, Сергея обнаружили лежащим у стены. Разбудила его дежурная медсестра с большим трудом, после чего он до полуночи ходил шатаясь и плохо соображая.
Подростковая фантазия была неиссякаема.
Мазание зубной пастой спящих оказалось не интересным, и над ухом спящих стали переливать воду с целью увидеть утром описанные простыни.
Поскольку результат случался редко и только у малолеток, решили выдергивать матрас из-под храпящих. Так, чтобы жертва, просыпаясь, барахталась на металлической сетке.
Храпящие закончились быстро, и атакам стали, подвергаться все остальные.
Это занятие настолько увлекло подростков, что стали складываться квалификационные разряды. Чтобы продвинуться к более высокому, надо было оставить на железке воспитанника, наделенного, по общему мнению, более низким уровнем защиты.
Паша Матвеев по кличке Бобер был самой низшей категорией сложности. Толстый пятиклассник маленького роста, сутулый, со щекастым лицом, практически без шеи, да еще с выступающими из полуоткрытого рта двумя верхними резцами, идеально соответствовал своей кличке. К тому же любил поесть лишнего.
Бывало за ночь он оказывался на пружинах по пять-шесть раз, а утром при подведении итогов активно участвовал в присвоении разрядов. Отдавал предпочтение одним, настаивал на лишении классности других за неаккуратное обращение. Как неопровержимые доводы предоставляя на всеобщее обозрение свои синяки и ссадины.
Далее по квалификационной сетке шел литовец Андрис. Он имел привычку лежать с закрытыми глазами. Длинный и тощий как жердь, чтобы обратить на себя внимание, он запросто мог просунуть ногу через решетку металлической спинки своей кровати, достав голову соседа. Что частенько проделывал, вызывая смех окружающих.
Если кто из ночных охотников не успевал убежать, получал от него хороший пинок под зад и терял очередной разряд, возвращаясь к Бобру.
Затем квалификация повышалась на Николе Питерском. Никакого отношения к Санкт-Петербургу он не имел, но повадками старался походить на зэка из «Джентльменов удачи». Благо его лицо уже в этом возрасте гримировать было не надо — широкий шрам от подбородка до левой скулы с короткими поперечными штрихами от швов он носил с гордостью, как боевую отметину. Все воспитанники знали хранимую воспитателями тайну о том, что Николу с третьего этажа выбросил отчим, когда мать в очередной раз на неделю загуляла.
Засыпал он с полотенцем в руке, на конце которого был крепко затянут узел. Спал чутко. Не завидовали тому, кто попадался под руку проснувшемуся Николе Питерскому.
Далее шли восьмиклассники: Румянцев, Яворский и, наконец, девятиклассник Соломонов Вовка по кличке Соломон. Втроем они спали в отдельной маленькой палате, расположенной прямо напротив дежурки воспитателей, рядом с бытовой комнатой, где стоял титан с питьевой водой.
Они могли запираться на ключ изнутри. Соломон был самым старшим. Ходил с надменным видом. У него уже были свои интересы. Бродили слухи, что он изредка попивает спиртное с уличными беспризорниками и приходит под хмельком. Сбросить его было себе дороже, и практически невозможно.
Только один из воспитанников не пытался подняться по квалификационной сетке, но и сбросить себя никому не позволял. Это был Михаил по кличке Ворона. Виноват был его очень чуткий сон. Он мгновенно просыпался, стоило на него кому-то посмотреть. Этой тайны он не рассказывал, наделяя себя в глазах ребят экстрасенсорными способностями. Даже не успев взяться за концы матраса, нападавшие убеждались, что Михаил уже не спит. Операция проваливалась.
Стали перешептываться, что к его кличке надо бы добавить «Белая», поскольку он совсем не такой, как все.
Желание сбросить Михаила усиливалось еще и потому, что сам он в ночном беспределе не участвовал. Друзья постоянно приглашали его в ночные атаки и, получив отказ, в полночь с жаждой мести появлялись у его кровати.
Желающих выдернуть матрас из-под Вороны становилось все больше. В ход пошли графики ночных дежурств и распределение ролей, но Михаил всегда просыпался вовремя.
Сначала его забавляла беспомощность товарищей. Потом стало не до смеха. Чувствуя недосыпание, стал плохо вставать по утрам, дремал на уроках, хотелось отдохнуть от постоянного ночного бдения.
Наконец решил сдаться — матрас с полу поднимал под всеобщее веселье, пляски и хлопанье в ладоши.
— Нехорошо отрываться от коллектива, — поучал Исаев, улыбаясь щербатым ртом и еще более суживая свои раскосые глаза.
— Ворона на железке! — визжал от удовольствия Витюня, обегая все палаты и сообщая новость.
Михаил понимал радость ребят. Они словно охотники выследили и наконец поймали ловкого зверя. Сам радовался вместе с ними. Несмотря на эту первую победу, больше Михаила никто скинуть не пытался, и он перестал просыпаться по ночам.
Конечно, мальчишеский азарт подмывал и его сходить на охоту. Получить высшую квалификацию «скидывальщика». Бывало, вечером он представлял себя подкрадывающимся к очередной жертве, мирно посапывающей с зажатым в руке полотенцем. Скрипнет случайно не запертая дверь. Он почувствует в руках жесткие углы матраса. Один мощный рывок, и грузное тело старшеклассника под всеобщее ликование проминает скрипучие железные пружины. Утром при всех Соломон разведет руками и скажет, что последняя инстанция пройдена — он повержен, и теперь равных Михаилу нет.
Но это были всего лишь мечты, и Михаил понимал, что они никогда не сбудутся по одной простой причине: ему было просто жаль ребят, вырванных из сновидений и оказавшихся на полу или на холодных царапающих голое тело пружинах. Он не собирался поднимать свой авторитет за счет их синяков и обид. Поэтому продолжал молча наблюдать общее соревнование и фантазировать…
Была обычная ночь. Михаил проснулся от очередного топота в коридоре. Подумал, что кто-то опять заработал себе разряд.
На ужин было фирменное столовое блюдо — селедка с пюре — и в горле першило. Немного поворочавшись, решил сходить в туалет, а потом попить воды из титана. Дефилировать в трусах считалось неприличным, поскольку за дежуркой воспитателей уже начиналась девичья половина интерната. Михаил обернул вокруг бедер полотенце и направился в самый конец коридора, а затем в бытовую комнату. Налив кружку воды, Михаил стал пить и в этот момент услышал за стенкой знакомый звук падающего тела и странное отсутствие топота убегающих ног.
Это была комната старшеклассников. В надежде увидеть героев, прокравшихся в эту недоступную спальню, он толкнул дверь. Та оказалась незапертой. В тусклом свете, проникающем из коридора, он разглядел три пустые кровати и свалившееся на пол грузное тело Соломона. В комнате стоял жуткий запах перегара и несвежей еды.
Михаил прикрыл дверь и поспешил к себе. Подгоняла ночная прохлада.
Неожиданно из первой палаты, расположенной в самом конце коридора, выскочили Румянцев с Яворским. Они приглушенно хохотали над чем-то. Встретив спешащего к себе Михаила, оторопели:
