– Я тоже был в плену… – Он намеренно сказал «тоже», очень желая понравиться Варваре Степановне.
– И вам удалось убежать? – изумлённо спросила она и, не дождавшись ответа, тут же спросила ещё: – Как вам это удалось? Расскажите, умоляю!
«Нет, всё-таки муж в плену – это, скорее всего, не выдумка! Сколько переживаний!»
Смолин, сначала смущаясь и как бы нехотя, а потом стал увлекаться и рассказал, что был с офицерским разъездом в разведке, попали под артиллерийский обстрел, что его конь понёс прямо к немцам и Смолин вылетел из седла и сильно расшибся, дальше он не помнил, только очнулся в немецком расположении. Потом с другими пленными русскими офицерами их перевозили всё дальше и дальше в тыл, пока он не решился на побег. Когда дошла очередь до его встречи с бежавшими так же, как и он, из плена нижними чинами, он хотел закончить, но Тамм его вдруг спросил:
– А не страшно, не опасно было переходитть к сфоим? – Тамм, видимо, слушал с таким интересом, что забыл, что рядом сидит женщина, у которой, чёрт побери, муж, этого нельзя было исключить, тоже в германском плену.
Смолин уже хотел рассказать про схватку на линии фронта, когда переходили ночью, но Варвара Степановна зажала рот и ждала этого рассказа с таким напряжением, что он просто сказал:
– А никого не встретили…
– И что? – спросила она.
– К утру добрались к нашим драгунам, а к вечеру меня уже отправили в лазарет подлечиться… Вот и всё!
– Фам, можно сказать… – начал Тамм.
– Повезло!.. – назло закончил за него Смолин.
– Вам повезло, – задумчиво повторила его слова Варвара Степановна, она опустила глаза, и Смолин увидел на её щеках мокрые дорожки.
На одну секунду он почувствовал себя так, будто он целый день без перерыва скакал и запалил не только лошадь, но и себя. Он взял стопку с давно налитым коньяком, выпил и вытащил часы, было десять и три четверти, и за окном почти стемнело. И Смолин с облегчением понял, что до карт сегодня уже, скорее всего, не дойдёт.
Варвара Степановна подняла глаза, и он увидел, что сейчас перед ним сидит снова другая женщина: вошла одна, вышла и вернулась другая, а сейчас на него смотрит третья.
Варвара Степановна смотрела прямо, на её лице не было и тени улыбки, Тамм попытался снизу заглянуть ей в глаза, но она повела бровью так, что он заёрзал и сел с прямой спиной.
– Может быть, мне… не повезло… может быть! – стала говорить Варвара Степановна, она смотрела в пол. – Их было двое Ивановых – Сергей Никанорович Иванов-«весёлый» и мой муж, Владимир Никифорович Иванов-«хмурый», их так различали, хотя мой Володя не был хмурым, он был… – она помолчала, – просто вдумчивый и немного неразговорчивый.
– Тва Ивановых, этто польше чем отин… – Тамм, видимо, хотел немного расшевелить компанию, пошутить, но Варвара Степановна сказала:
– «Весёлый» Иванов погиб в полдень, после того как они пришли со своими…
– Маршевыми… – по ходу подсказал ей Смолин.
– Маршевыми… благодарю… ротами на это самое болото…
Тамм смутился, но это увидел только Смолин. Тамм смутился так сильно, что Смолину даже стало его жалко, надо было бы ему налить, но Варвара Степановна продолжала:
– Сергей Никанорович Иванов-«весёлый» на следующий день, как они пришли, высунулся из окопа, и ему одна пуля попала прямо в голову… он умер не сразу, его увезли в госпиталь, и он там умер, а мой Володя ночью пошёл в разведку и не вернулся.
– Он пошёл один? – почему-то задал вопрос Смолин.
– Нет, с ним ещё пошли несколько солдат, они вернулись под утро, они сначала заблудились и сказали, что подпоручик пропал в лесу, то есть на этом, на болоте, и они его не нашли…
– А потом ходили искать?
– Командир полка сказал, что ходили три ночи, но так и не нашли… Мне Володя писал, что они встретились и познакомились под Москвой и дальше шли со своими… – Варвара Степановна запнулась, Смолин хотел подсказать, но Варвара Степановна справилась: – …маршевыми ротами и друг другу всё рассказывали, а ещё их сближало то, что оба были такие разные, но оба Ивановы, и Володя писал, что, когда кончится война, он меня с ним обязательно познакомит, у меня есть очень красивые подруги, мы женим Серёжу и будем дружить семьями…
Смолин хотел спросить, откуда появился этот второй Иванов, почему-то он хотел сформулировать вопрос именно так – «появился», а даже лучше «взялся», но ему показалось, что это было бы слишком, на самом деле его интересовала только Варвара Степановна, одна Варвара Степановна, он это сейчас осознал и не хотел её обидеть. Он даже перестал думать о её муже-офицере, пропавшем без вести или попавшем в плен подпоручике Иванове, а может, и погибшем. Из всех, кого Варвара Степановна вместе с собой привела в это купе, Смолина интересовала только она одна.
– А вы сейчас в Петроград?
– Да…
– Там у вас…
– Дальние родственники, тётки…
– Они…
– Помогут добраться до Оренбурга, я…
– А я могу вам чем-нибудь помочь? – Смолин видел Тамма краем глаза, но точно знал, что сейчас Тамм болеет и переживает за него, он даже угадывал мину на его толстой круглой физиономии, он на секунду глянул – Тамм сидел с открытым ртом и ловил каждое их между собою слово.
– Я, право… – Варвара Степановна потерялась, она не знала, что сказать. – Я не знаю…
– Тогда позвольте… когда мы приедем в Питер… Петроград, я возьму извозчика, я вас… провожу к вашим родственникам… позвольте мне оказать вам эту маленькую услугу…
– Соклашайтесь, Фарфара Степановна, соклашайтесь, – живо заговорил Тамм, – мы приеттем очень поздно, мне надо сразу на трукой вокзал, а поручик вас доставитт в полной пезопасности, я вам за него ручаюсь…
Варвара Степановна потупила глаза, потом подняла их на Тамма, перевела на Смолина и еле заметно кивнула.
«Попрошу её адрес, когда приедем в Питер, чтобы не спугнуть!»
* * *
В Петрограде прямо на перроне Смолина встретил гарнизонный жандармский патруль, сопроводил к коменданту, и тот своим приказом отправил поручика ближайшим воинским эшелоном без всяких удобств обратно в Ригу. Там его сняли с эшелона и передали с рук на руки ротмистру Быховскому.
Ротмистр был суров.
– Три дня ареста, – приказал он. – Ещё такое повторится, лично отдам под суд.
XVI
Смолин миновал мост через Даугаву, за ним труси́л денщик.
Дядька приказал не брать с собой ничего лишнего, выдал вместо дорогого гунтера обыкновенную кавалерийскую лошадь, та, нагруженная двумя чемоданами поручика, рысила на длинном поводе за денщиком. Недовольный денщик что-то бормотал, но поручик его не слышал. Он вообще ничего не слышал и только видел перед собою дорогу.
