Советский историк И. И. Васин пишет: «В феодально-раздробленной Эфиопии» <…> отсутствовал строгий и четко определенный порядок престолонаследия <…>. 20 октября 1887 г. интервенты заключили секретный договор с могущественным феодалом Эфиопии Менеликом, в то время правителем Шоа, который искал благоприятного случая, чтобы захватить престол» [13], и когда в бою с махдистами погиб Иоанн IV, негусом стал Менелик И. 2 мая 1889 г. посол Италии граф Антонелли подписал с Менеликом «Уччиальский договор о дружбе и торговле между королевством Италии и Империей Эфиопия», а в августе 1896-го договор был расторгнут итальянцами, и их заставили покинуть страну (итальянцы хотели исказить 17-ю статью договора, представив Абиссинию протекторатом короля; Менелик исключил ст. 17, оставив договор в силе, но итальянцы разорвали соглашение). В 1895 г. Италия «закрепилась» в Африке и начала наступление на Абиссинию. И потерпела поражение от войск Менелика — «кочующих таборов», солдат с семьями и имуществом на ослах и со скотом. У абиссинцев именование итальянцами стало ругательством. После всего этого Абиссиния обратилась к России, которая прежде отказывалась признавать договор Италии с Менеликом, равно как и ее протекторат над Абиссинией. С последней Россию связывала близость веры — восточное христианство.
Краснов вынужден проститься с Лидией Федоровной и отправиться в первое долгое путешествие. В пути Краснов вел подробный «Дневник Начальника Конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии», который будет опубликован по возвращении.
14 октября 1897 г. конвой выехал по железной дороге из Петербурга.
19 октября миссия отплыла из Одессы на пароходе «Царь».
20 октября, вечер — первая прогулка по Константинополю.
24 октября экскурсия в Афинах.
26 октября прибытие в Александрию.
29 октября Суэцкий канал и Порт-Саид.
9 ноября прибытие в порт Джибути.
Прохаживаясь по песчаным улицам, Краснов постарался изучить обе части Джибути: левую сторону с европейскими каменными зданиями, где близ пристани стоял двух-этаж-ный губернаторский дом Леонтьева, и правую сомалийскую из хижин из дерева и глины. Обойти Джибути, писал Краснов в «ДНК», можно было за полчаса; изучение быта скрашивало убийственную скуку. Русский Конвой разбил лагерь в пяти верстах от Джибути по дороге в Харар и стал ожидать.
29 ноября. «Верблюдов!.. Верблюдов!.. Я думаю, никто так жадно не желал, не ожидал так страстно верблюдов, как мы эти дни. Ведь было сказано, что они придут в субботу, то есть сегодня, что условие заключено…, но верблюдов не было. Напрасно смотрели вдаль, принимая поднятую ветром пыль за пыль от стада, напрасно люди конвоя торопливо раскладывали багаж по тюкам, снося их в чистую площадку бивака, — верблюдов не было. Только тот поймет это страстное ожидание каравана, это стремление выбраться как можно скорее, кто просидел в бездействии целых три недели на биваке, среди песков пустыни, кто пил плохую воду, погрязал по щиколотку в песке, спал на походной кровати, накрывшись простынею, а днем изнемогал от жары, с трудом передвигаясь и увязая каждый раз в раскаленной почве, — кто делал все это, сознавая, что это даром потерянное время». Позже Краснов пришел к выводу, что в Африке можно или научиться терпению, или потерять последнее.
Только в 9 утра 1 декабря появились 104 верблюда с черными верблюдовожатыми. Следующие дни ушли на загрузку верблюдов и договоры о гонорарах проводникам. 7 декабря выступили в Харар и добирались по Сомалийской пустыне с невероятными усилиями, включая три перехода без капли воды. По пути казак Любовин заболел желудком, а в ночь на 9 декабря Краснов заблудился в пустыне, уйдя стрелять местных коз по имени диг-диг. В одиночестве и без Полярной звезды, «этого компаса северного кавалериста», Краснову стало жутко, он сел на камень и решил переждать ночь, с заряженным ружьем на случай приближения леопардов и гиен. Однако быстро понял, что в лагере его потеряют, представил, какая там будет тревога, и решил пойти по наиболее вероятному направлению (из ориентиров со всех сторон лежали совершенно одинаковые горы). Посчастливилось встретить сомалиек и сомалийцев, и с их помощью найти казаков, уже шедших разыскивать Краснова. 24 декабря миссия прибыла в центр харарского округа Абиссинии (страна делилась на округа, округа на отделы). Пережив всю тяжесть похода, перечувствовав африканскую природу, он записывает в дневник: «Жизнь кипит в этой благодатной стране, кипит жизнью, а не нервами, кипит действительностью, а не вымыслом неврастеничного декадентства. Вот куда, на этот ручей Белау, посылать нервнобольных, чтобы жизнь мирная, как колебания маятника, погасила порывы страстей, чтобы ровная природа, тишина высоких гор уняла жар крови».
Только 4 февраля 1898 г. конвой добрался до столицы Абиссинии — Аддис-Аббебы. Здесь их встретил выстроенный в каре личный корпус Менелика в 6 тысяч негров. В столице Менелик получил подарки от Русского Императора. Следующие три недели конвой миссии знакомился с Аддис-Абебой, инструктировал корпус Менелика, проводил ученья. Конвою настал час сыграть не только охранную роль, но и представительную, как эффектный эскорт русского посла в «далекой чужой черной Африке» [41]. 28 февраля на смотре джигитовку начал сам начальник конвоя, промчавшись стоя на двух лошадях. За ним начали манежную езду казаки. «Джигитовка произвела… потрясающее впечатление на негуса. Еще в начале он все восклицал «остя гут!», потом и этого не делал, только за голову хватался и смотрел, смотрел жадными, любопытными глазами за каждым жестом, каждым движением казаков». На следующий день Краснов был удостоен офицерским крестом Эфиопской звезды 3-й степени, после чего он должен был срочно возвращаться в Россию с секретными бумагами. «Впереди Россия, прекрасная и величественная, ни с чем несравнимая, впереди родина, родной язык, родные лица, славный полк. Несколько дней напряжения, несколько дней лишений, голода и жажды, а там опять привычная атмосфера, комфорт европейца, который начинаешь ценить, только проживши пять месяцев под полотном палатки, только загоревши под жгучим солнцем, только узнавши, что такое плохая вода» [40]. Самостоятельно Краснов проделал этот же путь в 1000 верст до Джибути на муле за 11 дней, и еще через 19 был в столице Российской Империи, где был награжден орденом св. Станислава 2-й степени, французским орденом почетного легиона, и произведен в подъесаулы. Кроме наград и впечатлений, Краснов заработал в этой экзотической миссии ревматизм, который давал о себе знать в последующие годы [93, с. 69].
Оценивая положение Абиссинии, П. М. Власов 1 марта 1898 г. написал: «Самым опасным противником последней [Эфиопии] продолжает оставаться третья соседка — Англия, для коей Эфиопия должна послужить не целью, а главным источником или средством для создания широкого развития и укрепления ее колониального могущества на африканском материке, которым она стремится всецело завладеть для себя, постепенно вырывая колонии из рук прочих держав»[13].
Понимание опасностей колониальных войн и будущих войн за передел уже поделенного мира привело к имеющему огромное историческое значение обращению к иностранным державам 12 августа 1898 г. и созыву международной мирной конференции в Гааге на следующий год. Впервые была предложена, именно Русским Государем, идея мирного совершенствования и сожительства держав, недопущение разрешения конфликтов путем военных столкновений, неизбежно крупномасштабных при достигнутом уровне вооружений. Идея заключалась в том, что «Охранение всеобщего мира и возможное сокращение тяготеющих над всеми народами вооружений являются при настоящем положении вещей целью, к которой должны бы стремиться усилия всех правительств». Для Запада разоружение было неприемлемым, и предложение Николая II не было принято.
