Из больницы Борис Васильевич поехал домой, переоделся и вскоре уже сидел за своим рабочим столом. Продолжались текущие дела.
Исаков был предан суду за покушение на умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах первого заместителя прокурора РСФСР Б. В. Кравцова (ст. ст. 15 и 102 п. «в» УК РСФСР), угрозу убийством председателю колхоза «Путь к коммунизму» А. X. Гильядову (ч. 1 ст. 193 УК РСФСР) и незаконное хранение огнестрельного оружия (ч. 1 ст. 218 УК РСФСР).
Дело слушалось 12 февраля 1965 года Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР.
В ходе судебного следствия подсудимый заявил, что он отказывается давать показания до тех пор, пока не будут выполнены все его требования, изложенные в многочисленных заявлениях, адресованных в различные партийные, советские и правоохранительные органы. В своих отдельных объяснениях он утверждал о неправильности разрешения его прошлых уголовных и гражданских дел. После второго дня заседания Исаков отказался от защитника. Участвовавшая в судебном заседании эксперт-психиатр дала заключение о вменяемости Исакова в инкриминируемых ему деяниях, но вместе с тем признала его психопатической личностью с чертами патологического (сутяжного) развития.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР признала Исакова виновным в совершенных преступлениях и приговорила его к 12 годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима.
Приказом Руденко от 21 января 1971 года Борис Васильевич Кравцов был назначен Прокурором РСФСР сроком на пять лет и утвержден председателем коллегии прокуратуры республики.
Кравцов много своего служебного времени отдавал следственной работе, хотя непосредственно следствие в прокуратуре курировал один из его заместителей. Ему самому не пришлось работать следователем, но проницательности, дотошности, подлинного искусства при изучении тех или иных материалов, связанных с совершением преступлений, ему было не занимать. Можно привести лишь один пример. Незадолго до конференции в Прокуратуру РСФСР из Чечено-Ингушской АССР поступило заявление по делу одного несовершеннолетнего, которого обвиняли в убийстве. Запросили дело. Борис Васильевич лично с ним ознакомился и сумел разобраться во всех хитросплетениях. Оценив показания обвиняемого, свидетелей, сопоставив их с другими обстоятельствами дела, он уверенно сделал вывод – подросток не убивал. По его мнению, убийство мог совершить другой человек. Дело вернули в прокуратуру республики. Предложили еще раз во всем тщательно разобраться. И Кравцов оказался прав. Дополнительным расследованием было установлено, что убийство совершено взрослым, который и «уговорил» подростка взять вину на себя.
Внимательно и придирчиво Кравцов относился к жалобам и заявлениям, поступавшим в многочисленном количестве в Прокуратуру РСФСР. Многие из них ложились к нему на стол, он давал по ним свои поручения и строго контролировал исполнение.
Одно из таких заявлений было от некоего Шевченко, преподавателя Ростовского автодорожного техникума. Он был снят с работы. Ему предъявлялись тяжкие обвинения в том, что, выступая на собраниях, а также в письмах, адресованных партийным и советским органам, он клеветал на руководителей учебного заведения, пытался дискредитировать честных людей, в искаженном виде представляя состояние учебно-воспитательной работы. В техникуме в связи с этим работали различные комиссии, проверяющие, но все они, как было потом установлено, подходили к делу предвзято, односторонне.
В своей статье «По нормам морали и права» Борис Васильевич писал по этому поводу: «Читая материалы уголовного дела, возбужденного через некоторое время против тех, кого разоблачал Шевченко, диву даешься, насколько невнимательны были должностные лица, которым поручалось разобраться в сути волновавших педагогический коллектив вопросов. Они ушли в сторону, отвлеклись от главного, от существа дела. Все внимание ревизоров почему-то сосредоточилось на личности Шевченко: кто он и с какой стати все время пишет, почему не прекращает хождения „по инстанциям".
Такой перекос, а точнее говоря, беспринципность привела к ложным выводам. Голос правды, хотя и ненадолго, но был заглушен. Человек, не побоявшийся остаться в меньшинстве, испортить кое с кем отношения, показавший пример принципиальности, оказался без поддержки. Но зато злорадствовали его недруги».
По указанию прокурора РСФСР Кравцова было проведено тщательное расследование всех обстоятельств, на которые указывал в своем заявлении Шевченко. Подтвердились факты взяточничества, вымогательства денег у учащихся, подлогов и фальсификации документов. Автор письма по требованию прокуратуры был восстановлен на работе, а виновных отдали под суд. Так завершилось рассмотрение только одного заявления. А сколько их было в многолетней практике Кравцова!
Кравцов никогда не чуждался и судебной трибуны, несмотря на загруженность текущей работой, депутатскими обязанностями и иной общественной деятельностью, принимал участие в поддержании государственного обвинения по уголовным делам. Причем легких дел он для себя не выбирал. Каждое из них привлекало к себе внимание общественности, имело значительный резонанс, им сопутствовали многочисленные отклики в печати.
Громкое дело
Пьяный поезд
Накануне Дня знаний, 1 сентября 1981 года, машинист Ленинград-Финляндского локомотивного депо В. Н. Шахов изрядно выпил. На следующий день ему предстояло вести тяжелогрузный состав. Рано утром, перед тем как идти на работу, он, что называется, «поправил» больную и тяжелую голову пивком. Показываться после похмелья врачам (надо было пройти предрейсовый контроль) он не решился и, благо служебная дисциплина в депо была не ахти какая строгая, успешно миновал эту преграду. Так же лихо он прошмыгнул мимо нарядчиков и дежурного по депо – сам заполнил маршрутный лист, без которого поездка вообще запрещалась. Лист, в нарушение существовавших правил, по его просьбе принес помощник машиниста Юрьев. Теперь можно было еще раз приложиться к бутылке, поскольку пивко опохмелило его недостаточно. Шахов организовал коллективную выпивку, в которую вовлек машиниста Минакова и своего помощника Дедушкова. Поскольку денег на выпивку у него не было, он позаимствовал их у дублера помощника машиниста (или стажера) Максимова. «Подготовка» к рейсу состоялась таким образом по полной программе. Своего захмелевшего помощника Дедушкова Шахов «благородно» отпустил домой. Решил, что справится с большегрузным составом вместе с дублером Максимовым. Остатки вина прихватил с собой в электровоз, и по дороге не раз прикладывался к бутылке.
Товарный поезд под управлением хмельного машиниста на большой скорости (до 95 километров в час) приближался к станции Сосново. Здесь был очень сложный участок пути. Сразу же за входным светофором начинался уклон, и предельно допустимая скорость не должна была превышать 25 километров в час. Шахов об этом отлично знал, но выпитое вино сделало свое дело – он задремал. Дублер Максимов, видя надвигающуюся опасность (сам он не имел права управлять электровозом), с трудом растолкал своего «наставника», но было уже поздно. Экстренное торможение не помогло, и поезд перед крушением имел скорость 90, а на пристанционном пути – 80 километров в час.
