Климин был обвинен в преступлениях, предусмотренных 19 статьями Уголовных кодексов РСФСР и еще нескольких республик и приговорен к 15 годам лишения свободы.
А следователь В. Тишаев был удостоен необычной благодарности по тому атеистическому времени:
«В прокуратуру г. Владимира
гр. М. И. Грицака, настоятеля церкви во Владыкино
г. Москвы
Благодарность.
Выражаю глубокое чувство благодарности т. В. Н. Тишаеву, старшему следователю Прокуратуры г. Владимира, за его мудрую и прекрасную работу в следственных органах нашей Родины. От души желаю ему доброго здоровья, светлых успехов в его благородной работе на благо и радость честных и порядочных людей, а их врагам и преступникам – на плач, разоблачение, страх и исправление!!!
С уважением, кандидат Богословских наук протоиерей Матвей (Грицак)
21 августа 1975 г.»
Руденко принадлежит значительная роль в становлении прокурорско-следственной и уголовно-правовой статистики. Именно при нем началась усиленная борьба с сокрытием преступлений от учета и регистрации. Разработав еще в 1960 году систему единого учета преступлений, Прокуратура СССР взяла на себя и функцию организатора этого учета и его нормативного регулирования, которая вот уже более сорока лет применяется на практике.
Но процесс совершенствования учета преступности шел трудно. Сергей Васильевич Тюрин, много лет возглавлявший отдел статистики, а затем информационно-аналитический отдел Прокуратуры СССР, рассказывает:
«Поскольку непосредственно учет и статистическую отчетность по преступности осуществляли органы внутренних дел, на этих учете и отчетности не могла не сказаться их ведомственная заинтересованность в получении статистических показателей, изображающих (именно изображающих, а не отражающих) благополучие в состоянии преступности и раскрываемости. На этой почве между Прокуратурой и МВД велась изнурительная борьба за правильное отражение состояния дел в статистике.
Особенно тяжелые бои пришлось выдержать в 70-х годах. Руководство МВД тех времен в лице Щелокова оказалось настолько заинтересованным в том, чтобы приспособить этот учет и статистику к получению показателей, позволяющих изображать благополучие в состоянии преступности и раскрываемости, что всякие попытки оградить ее от ведомственного влияния, а тем более внести в нее новые элементы, укрепляющие единые начала и правовой характер, натыкались на открытое сопротивление».
На одном из совещаний в МВД, которое проводил Щелоков, С. В. Тюрину пришлось услышать от министра внутренних дел следующее:
«Вот мы с Романом Андреевичем перед XXV съездом КПСС допустили политическую ошибку. Все рапортовали съезду партии об успехах в своих делах, а мы с ним должны были докладывать о росте преступности».
Как говорил мне Тюрин, Руденко встретил такие «изъяснения» министра с явным «неприятием».
Слова Щелокова о росте преступности не были случайными. Надо сказать, тогда органы прокуратуры действительно часто наступали на «болезненную мозоль» органов внутренних дел, заставляя их регистрировать все преступления, которые произошли в стране. Удавалось, конечно, это далеко не всегда. Но в то же время, благодаря проверкам, проведенным прокурорами, во многих местах были вскрыты массовые нарушения, допущенные органами внутренних дел, попытки «приукрасить» преступность, искусственно снизить ее уровень.
Весной 1974 года Прокуратура СССР проверила учет заявлений о совершенных преступлениях в органах внутренних дел города Горловка Донецкой области, и установила, что в районных отделах управления внутренних дел Горловского горисполкома систематически скрываются от учета и регистрации заявления и сообщения о преступлениях, не принимаются меры к установлению виновных и привлечению их к уголовной ответственности.
В результате в городе сложилась обстановка безнаказанности правонарушителей, а отчетность лакировалась, что создавало видимость благополучия в борьбе с преступностью.
В статистических данных значилось, например, за 1973 год 1357 преступлений, из которых якобы было нераскрыто всего 10. Тогда как на самом деле треть всех преступлений (456) были скрыты работниками органов внутренних дел от регистрации, поэтому никакой работы по раскрытию многих случаев злостного хулиганства, разбойных нападений, грабежей, краж, изнасилований не принималось. По материалам проверки прокуратурой было возбуждено более 300 уголовных дел, в том числе и в отношении некоторых руководителей районных отделов УВД Горловского горисполкома.
В связи с этим Генеральный прокурор издал 10 апреля 1974 года приказ, которым обязал прокуроров республик, краев, областей, городов и районов принять меры к повышению уровня прокурорского надзора за следствием и дознанием в органах внутренних дел. При наличии данных и сигналов о нарушениях законности в регистрации преступлений требовать от руководителей органов внутренних дел производства глубоких и всесторонних проверок полноты регистрации, принципиально реагировать на каждый факт сокрытия преступлений от учета. Были сделаны и оргвыводы в отношении целого ряда прокурорских работников, просмотревших беззаконие.
В июне 1974 года Руденко вновь пришлось вернуться к этому вопросу, так как аналогичные нарушения были выявлены в городе Георгиевске и Георгиевском районе Ставропольского края. Нарушения были столь серьезны, что им уделил внимание даже Президиум Верховного Совета СССР, принявший 27 мая 1974 года постановление «О нарушении законности в деятельности органов внутренних дел по предотвращению и раскрытию преступлений в городе Георгиевске и Георгиевском районе Ставропольского края». В указании по этому поводу отмечалось, что «пытаясь создать видимость высоких показателей в борьбе с преступностью, работники милиции нередко становились на путь искажения действительности, необоснованно отказывали в возбуждении уголовных дел, незаконно прекращали дела, фактически укрывали преступления от учета».
Громкие дела
От насильников до фальсификаторов
Вспоминает Эльвира Миронова:
«У Руденко был свой стиль выступлений – без грома и пафоса, блестяще владея логикой, теорией косвенных доказательств, он умел убедить в обоснованности своих доводов.
На памяти дело по обвинению Левчишина, осужденного к смертной казни за убийство трех человек на сексуальной почве. В Верховном Совете СССР должно было рассматриваться ходатайство Левчишина о помиловании. Свою вину он категорически отрицал, приводил массу доводов в пользу своей непричастности. Комиссия по помилованию предложила дать свое заключение Руденко. Он поручил мне изучить указанное дело, подготовить соответствующее заключение. Даже в случае признания осуждения обоснованным отразить все доводы осужденного, показать, какими фактами они опровергаются.
Мне довелось присутствовать на заседании комиссии, когда Роман Андреевич докладывал это дело. Могу прямо сказать: испытывала чувство гордости за нашего Генерального прокурора, за его умение быстро ориентироваться и юридически грамотно отвечать на задаваемые вопросы, которых было немало. Верховный Совет СССР тогда отклонил ходатайство Левчишина.
