Так гласит официальная версия. И так было на самом деле. В рабочей записи заседания Политбюро от 27 ноября 1978 года (АП РФ, л. 2–3) есть слова Брежнева: «Здесь нужен человек, который имел бы прежде всего сельскохозяйственное образование, опыт работы в важном сельскохозяйственном районе. Можно было бы, по моему мнению, рекомендовать для избрания секретарем ЦК т. Горбачева Михаила Сергеевича – первого секретаря Ставропольского крайкома партии. Все мы знаем т. Горбачева как молодого, энергичного, хорошо знающего сельскохозяйственное производство товарища». Возражений, разумеется, не последовало.
Сегодня известно, что кандидатура ставропольского секретаря была не единственной. Рассматривалась также и кандидатура бывшего целинника, первого секретаря Полтавского обкома Компартии Украины Героя Социалистического Труда Федора Трофимовича Моргуна. Кунаев был в числе тех, кто рекомендовал именно его.
Динмухамед Ахмедович знал Моргуна. Да и как не знать, если Федор Трофимович отработал в Казахстане, на целине, с 1954-го до середины 1960-х годов. Был директором совхоза, начальником Целиноградского краевого управления сельского хозяйства. Именно в Казахстане он начал внедрять природоохранные технологии обработки почвы, поддержанные Кунаеым. Затем четыре года работал в сельхозотделе ЦК КПСС, три года – первым заместителем председателя Совета Министров Киргизской ССР.
Моргуна еще со времени совместной работы в Казахстане хорошо знал и Брежнев. Кунаев, рекомендуя полтавского секретаря, отмечал, что с точки зрения агрономической Моргун был более подготовлен, чем Горбачев, его профессиональный уровень куда выше, чем у ставропольского, у которого за спиной лишь комсомольская и партийная работа. Брежнев соглашался, но предпочтение отдал ставропольцу. Почему?
Ларчик просто открывался. Биографии Суслова и Андропова в свое время были тесно связаны со Ставропольем, и они патронировали «молодой подлесок» – так Андропов с любовью называл Горбачева, когда приезжал на отдых и лечение в Минеральные Воды. Хозяин края всегда лично встречал всех высокопоставленных гостей из столицы, организовывал для них приятное времяпрепровождение. А встречать и провожать будущих партийных бонз научился, когда многие из них работали в комсомоле, а он возглавлял Ставропольский крайком ВЛКСМ.
Тут уместно вспомнить забавное происшествие, связанное с друзьями по комсомолу, которое чуть не сыграло с ним злую шутку и могло оборвать карьеру. Его помощник Валерий Болдин вспоминал в беседе с автором этой книги, что на «смотрины» в Москву Горбачев и Моргун приехали одновременно. И когда нужно было представить Брежневу Горбачева, того не могли найти. Речь уже шла о том, чтобы везти на дачу Брежнева Моргуна. Предстояло спасать положение. Была проведена своеобразная поисковая работа. Неизвестно, чем бы все кончилось, но знатоки жизни членов ЦК отыскали водителя машины, отвозившего Михаила Сергеевича, выяснили, кто живет в том доме, куда его доставили, и тогда определили, где он может быть. Кандидатуру Горбачева Брежнев поддержал, что, разумеется, имело решающее значение.
В книге «Реформы и жизнь» сам Михаил Сергеевич об этом рассказывает так: «25 ноября 1978 года я прилетел из Ставрополя в Москву. А в воскресенье часов в двенадцать оказался на юбилее у моего земляка и друга еще по комсомолу Марата Грамова. Ему исполнилось пятьдесят. Это, конечно, был повод для встречи друзей. На Малой Филевской улице в новом доме, в квартире на четвертом этаже, собралось несколько человек, в основном ставропольцы. (В этом самом доме, только двумя этажами выше, я живу до сих пор. – Н. З.)
Как у нас такие даты отмечаются, известно. По-русски – широко, с обильным угощением, дружеским разговором, с шуткой и песней. А на этот раз встретились к тому же люди, давно знавшие друг друга. Трапеза началась с традиционных тостов. Но поскольку это был круг друзей, то они звучали и искренне, и нестандартно. Настроение у всех было приподнятое, в том числе у юбиляра. Ну что такое пятьдесят лет! Это еще даже не полдень!
В застолье прошло несколько часов. А в конце дня выяснилось, что меня тщетно целый день разыскивают сотрудники Черненко. Оказывается, со мной хотел встретиться Леонид Ильич Брежнев. Позвонили в гараж Управления делами ЦК, выяснили, что Горбачев вызывал машину, нашли шофера, который меня отвозил по адресу Грамова. В середине дня позвонили на квартиру. Никто из сидевших за столом не обратил внимания на телефонный звонок. А сын Грамова на просьбу пригласить к телефону Горбачева ответил: «Не туда попали»…
Прошло еще два-три часа. И уже где-то около шести часов приехал еще один ставрополец и сказал, что в гостинице всех поставили на ноги – ищут Горбачева.
Я набрал номер телефона, который мне сообщил приехавший земляк. Ответили из приемной Черненко: «Вас вызывает Генеральный секретарь. Нас с работы повыгоняют…» «Хорошо, сейчас приеду», – успокоил того, кто звонил.
Надо сказать, нравы того времени были таковы, что выпивать приходилось не так уж редко. Правда, у меня пристрастия к алкоголю не было никогда. Поэтому и на сей раз мое состояние было вполне нормальным. Но все-таки известная, я бы сказал, неловкость присутствовала. Оказавшись в кабинете Черненко, я в шутливой форме сказал: «Знаете, сошлись земляки, посидели, поговорили…» Константин Устинович шутки не принял и без всяких предисловий сообщил: «Завтра на Пленуме Леонид Ильич собирается внести предложение об избрании тебя секретарем ЦК партии. Поэтому он и хотел встретиться с тобой».
Федор Трофимович Моргун, с которым у меня было немало откровенных бесед, подтвердил: тогда на эту должность, кроме него, котировались министр сельского хозяйства В. К. Месяц, заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС В. А. Карлов, первый секретарь Омского обкома партии С. И. Манякин. Но Андропов убедил Брежнева принять кандидатуру Горбачева. Андропова поддержал и Суслов.
Словом, их мнение стало определяющим. И страна получила то, что получила. Горбачев в годы правления Черненко (февраль 1983 – март 1985 г.) резко усилил активность, стал вторым лицом в партии, по традиции в отсутствие генсека председательствовал на заседаниях Политбюро и Секретариата ЦК.
Кунаев сдержанно отнесся и к избранию Горбачева генсеком. Хотя на заседании Политбюро перед пленумом от имени 800 тысяч коммунистов, работавших в 20 областях республики, сказал: как бы ни развернулось обсуждение, казахстанская делегация будет голосовать за избрание Горбачева. Заверил, что коммунисты республики будут его верными помощниками.
Однако уже через несколько месяцев в узком кругу разочарованно произнес:
– Это новый Хрущев.
Любопытная деталь: заседание Политбюро по выдвижению Горбачева на пост генсека проходило дважды. Не было двух членов Политбюро: Кунаев не успел прилететь из Алма-Аты, а рейс самолета с украинцем Щербицким, находившимся в США, был отложен. По словам Н. И. Рыжкова, их отсутствие вежливо учли: назначили повторное заседание перед пленумом, которое состоялось на следующий день, в понедельник. Кстати, Щербицкий и на другое заседание не успел.
– Еще раз повторяю: никакой борьбы не было, – говорил мне позднее Рыжков, – хотя нынче многие мемуаристы склонны представить назначение Горбачева как некий революционный акт. Революционным-то он был – ясное дело, но только по сути, а по форме выбор генсека оказался спокойным. Предрешенным.
