Можно лишь приблизительно определить количество пользовавшихся помощью благотворительных ведомств дома Романовых. Как отмечалось, государство и благотворительные ведомства не подсчитывали общее количество российских подданных, нуждавшихся в призрении. Это попытался сделать известный теоретик и организатор благотворительности, действительный член комитета Попечительства о домах трудолюбия и работных домах Евгений Дмитриевич Максимов. Он неоднократно подчеркивал важность установления общего числа нуждавшихся в призрении. В «очерке земской деятельности в области общественного призрения» Максимов отмечал: «действительно, пока не будут названы все лица, подлежащие призрению, до тех пор очевидно нельзя определить и размеры самого дела призрения…»[238]. К подлежащим призрению Максимов относил душевнобольных, слепых, калек, дряхлых, немощных, глухих и глухонемых, едоков при них всех, сирот, подкидышей и заброшенных детей[239]. Используя данные земской статистики и материалы комиссии К. К. Грота, созданной для разработки проекта реформы призрения, Е. Д. Максимов произвел подсчеты, результаты которых были опубликованы в журнале «русское богатство» в 1896 г. По этим подсчетам число нуждавшихся в призрении (душевнобольных, слепых, калек, дряхлых, немощных, глухих и глухонемых, едоков при них, сирот, подкидышей и заброшенных детей) на середину 90-х гг. XIX столетия составляло почти 3 600 000 человек, или около 3 % населения империи[240]. К ним Максимов прибавлял безземельных и бездомных, переселенцев и рабочих-отходников. Таким образом, общее число лиц, нуждавшихся в помощи, по подсчетам Максимова, превышало 5 720 000 человек, или 4,77 % населения[241]. Сам Максимов достаточно осторожно оценивал свои подсчеты: «Цифры эти выведены с крайней осторожностью и могут считаться скорее уменьшенными, чем преувеличенными…»[242]. По данным, приведенным в книге «Благотворительность в России. т. I.» ведомство учреждений императрицы Марии, Императорское Человеколюбивое общество и Попечительство о домах трудолюбия и работных домах в 1904 г. оказали различную помощь, считая «отдельные случаи благотворения», в общей сложности приблизительно двум с половиной миллионам нуждавшихся[243]. Это немного менее от числа, установленного Е. Д. Максимовым.
Указанные цифры дают лишь приблизительное представление о той масштабной роли, которую играли в общероссийском призрении благотворительные ведомства под покровительством дома Романовых. Но они не отражают всего разнообразия их деятельности. Говоря об эффективности и масштабах работы этих ведомств и созданных позже комитетов, следует учитывать уровень и, если так можно выразиться, качество осуществлявшегося ими призрения. Во многих случаях они в этом отношении заметно превосходили прочие благотворительные общества и учреждения.
План Московского воспитательного дома 1789 г.
Важнейшим направлением деятельности Ведомства учреждений императрицы Марии, Императорского Человеколюбивого общества и, отчасти, Попечительства о домах трудолюбия и работных домах являлось призрение детей и юношества. Это было, так называемое, закрытое призрение в специализированных учебно-воспитательных заведениях, представлявшее собой один из самых сложных видов социальной помощи. Призрение детей и юношества в наибольшей степени получило развитие в ведомстве учреждений императрицы Марии. Оно располагало уникальными учебно-воспитательными комплексами заведений, аналогов которым не было в России. К таковым можно отнести Санкт-Петербургский и Московский воспитательные дома с подведомственными структурами, женские институты и школы Патриотического общества, Санкт-Петербургское и московское коммерческие училища.
Мощный учебно-воспитательный комплекс представляло собой ведомство детских приютов, входившее в учреждения императрицы Марии. Эти комплексы со второй половины XIX в. работали по единым учебно-воспитательным планам и программам и не только осуществляли собственно призрение, но и давали полноценное образование (начальное либо среднее, в зависимости от статуса заведений), подтверждавшееся государственными сертификатами. Одно из двух высших женских учебных заведений империи, имевших государственный статус – женский педагогический институт, входило в состав Ведомства учреждений императрицы Марии, как и не имевшие аналогов Попечительство императрицы Марии Александровны о слепых и попечительство императрицы Марии Федоровны о глухонемых.
Воспитательный дом в Москве. Фото конца XIX в.
Единственной в своем роде структурой для оказания медицинской помощи не имущим располагало Императорское Человеколюбивое общество. Это был медико-филантропический комитет в Петербурге. В состав общества также входили многочисленные учебно-воспитательные заведения для призрения детей и юношества, дававшие образование в соответствии с государственными стандартами. Наиболее талантливые выпускники всех этих учебно-воспитательных заведений получали возможность поступать и в ряде случаев поступали в высшие учебные заведения империи. Попечительство о домах трудолюбия и работных домах (с 1906 г. – попечительство о трудовой помощи) было единственным общероссийским ведомством, оказывавшим трудовую помощь. Дома трудолюбия входили и в состав независимых благотворительных обществ, но только в указанном попечительстве эти учреждения действовали на единой организационно-правовой основе. Татьянинский комитет был единственной структурой, осуществлявшей регистрацию и поиск беженцев в масштабе страны. Крупные благотворительные ведомства и комитеты призрения под покровительством дома Романовых играли значительную роль в общероссийском призрении. По многим направлениям социальной помощи они занимали ведущие позиции.
Вид и план расположения Воспитательного дома в С.-Петербурге на Б. Миллионной ул. (бывший дворец кн. А. Грузинского). Вторая половина XVIII в.
Именно это позволило сохраниться им в виде единого комплекса учреждений призрения после свержения монархии. Лишившись своих августейших покровителей, благотворительные ведомства и комитеты смогли избавиться от сковывавших их пережитков и ограничений, которые приводили к излишней бюрократизации и препятствовали широкому взаимодействию с общественностью и прочей российской благотворительностью. Огромный опыт работы, находившиеся в распоряжении этих ведомств и комитетов крупные денежные средства, уникальные методики организации социальной помощи, стремление служащих и благотворителей взаимодействовать с новой властью могли послужить весомым вкладом в дело организации обязательного общегосударственного призрения, необходимость которого сознавало временное правительство. Однако бурные политические события 1917 г. не позволили практически приступить к решению этой задачи. Отдельные учреждения и управлявшие ими организационные структуры некоторое время продолжали действовать при Советской власти, но летом 1918 г. окончательно были ею ликвидированы.
