Количество прошений, направлявшихся в Санкт-Петербургский Попечительный о бедных комитет, было велико. В 1860-е гг. их поступало от 8000 до 17 000 в год (в 1860 г. поступило 14 971, в 1865 г. – 12 229, в 1869 г. – 13 804 прошения). Удовлетворенные ходатайства составляли от одной пятой до одной трети. В 1860 г. периодические пособия от комитета получили 45 человек, едино временные – 3347 человек. В 1865 г. единовременная помощь была оказана 7029 лицам, периодические пособия получили 102 человека. В 1869 г. периодические пособия были предоставлены 171, единовременные – 8240 лицам. На выдачу пособий расходовались довольно крупные суммы. В 1860 г. на периодические пособия комитет израсходовал 2780 руб. и на единовременные – 2612. В 1865-м расходы составили 6778 руб. на периодическую помощь и 38 тыс. 251 руб. на единовременную. В 1869 г. были израсходованы 9856 руб. на периодические пособия и 30 тыс. 458 руб. на единовременные[275]. Суммы пособий были различными – от одного до нескольких десятков рублей – в зависимости от характера прошений и мнений, высказанных попечителями комитета и руководителями Человеколюбивого общества. Несмотря на желание комитета выдавать пособия обоснованно, его члены, которых было около двух десятков человек, просто физически не могли во всех случаях проводить «вполне точные дознания о положении лиц, ищущих пособия, и принуждены основывать долю своих заключений на поверхностном, наглядном обзоре быта просителей, или на одном словесном с ними объяснении»[276]. Однако инициатива Попечительного о бедных комитета о пересмотре устава и разработке правовых основ для более эффективной деятельности не встретила поддержки руководства Императорского Человеколюбивого общества. Здесь, как и в ведомстве учреждений императрицы Марии, инициатива «снизу» не поощрялась. В этом отношении благотворительные ведомства дома Романовых полностью соответствовали госучреждениям.
Еще одной характерной чертой, объединявшей оба благотворительных ведомства, было их стремление сохранить свой особый статус. В 1872 г. властью была сделана попытка разработать проект реорганизации призрения в России. В специально созданную комиссию вошли руководящие работники Человеколюбивого общества и ведомства императрицы. Она работала три года, но никаких конкретных решений так и не приняла. В процессе работы из нее была выделена «субкомиссия», рассматривавшая вопрос об объединении деятельности петербургских учреждений призрения и благотворителей. Совет Императорского Человеколюбивого общества положительно отнесся к самой идее объединения учреждений и обществ социальной помощи в северной столице, но выступил против создания координирующего органа, без которого это объединение во многом теряло смысл. Совет полагал, что «нет никакой необходимости создавать какое-либо средоточное ведение этими учреждениями и они совершенно самостоятельно могут и должны продолжать свою деятельность до сих пор…»[277]. Совет допускал лишь взаимодействие самостоятельных ведомств, обществ и учреждений, считал, что при этом «ложная бедность» будет меньше «ускользать от должной оценки и тем явственнее будет выражаться способ, которым… всего существеннее можно вывести нуждающегося из его беспомощного положения»[278]. Структурами, способными наряду с благотворительными ведомствами дома Романовых выполнить указанные задачи, были признаны приходские попечительства о бедных в Петербурге. Совет Человеколюбивого общества посчитал целесообразным сотрудничество с ними в обследовании положения бедных и выдаче им пособий, в организации медицинской помощи и в призрении детей. Важная роль при этом отводилась Петербургскому Попечительному о бедных комитету. Некоторые приходские попечительства выразили согласие сотрудничать с Человеколюбивым обществом, но дальше обсуждения вопроса дело не пошло.
В 1870-е гг. количество прошений о помощи, поступивших в Петербургский Попечительный о бедных комитет оставалось на уровне 12 000–15 000 в год (в 1874 г. поступили 15 211 ходатайств, в 1875 г. – 12 520, в 1876 г. – 12 102. Из них удовлетворены, соответственно, 9243, 8795 и 8954)[279]. Различное количество отклоненных прошений по отношению к их общему числу дает основание полагать, что какого-либо заранее установленного «плана по отсеву» не существовало, и попечители комитета стремились, по мере возможного, быть объективными. Выше отмечалось, что в Санкт-Петербургский Попечительный о бедных комитет поступали прошения из различных учреждений, в том числе адресованные высочайшим особам. Представление о том, на чье имя поступало больше всего ходатайств, каков был социальный статус просителей, и в каком размере им оказывалась помощь, можно получить из отчетов совета Императорского Человеколюбивого общества, в которых эти сведения время от времени публиковались.
Просьб о помощи, обращенных к высочайшим особам, было сравнительно немного. На имя царя в 1874 г. поступили 763 ходатайства, на имя его супруги – 281, цесаревны – 302, цесаревича – 589, великого князя Владимира Александровича – 735, великой княгини Марии Александровны и ее супруга герцога Эдинбургского – 814. Министерство императорского двора получило 257 прошений. В то же время на имя главного попечителя Человеколюбивого общества и его помощника поступили 10 699 прошений. В следующем году на высочайшее имя были поданы 616 прошений, на имя императрицы – 170, цесаревича – 391, цесаревны – 523, великого князя Владимира Александровича – 270, в Министерство императорского двора – 220. Непосредственно в Человеколюбивое общество поступили 9134 ходатайства о помощи. Подобная картина была и в 1876 г. На имя царя поступили 692 прошения, его супруга получила 146 прошений, цесаревич – 326, цесаревна – 391, Владимир Александрович – 266, королева Вюртембергская Ольга Николаевна – 76. В Человеколюбивое общество обратились за помощью 9113 человек. Кроме того, к главному попечителю и его помощнику обратились с просьбой о выделении бесплатных лекарств в 1874 г. 684 человека, в 1875 г. – 711 и в 1876-м – 696. За эти же годы поступили соответственно 7, 11 и 9 обращений с просьбами о помещении детей в учебно-воспитательные заведения Человеколюбивого общества[280]. Прошения о помощи, обращенные к высочайшим особам, отражали традиционные патриархальные представления о самодержавной власти, как заступнице обездоленных, силе, которая только и может помочь в безвыходной ситуации. Однако значительное большинство просивших считало более надежным способом получить помощь, обратившись непосредственно в благотворительное ведомство, состоящее под монаршим покровительством.
Среди обратившихся в Санкт-Петербургский Попечительный о бедных комитет были лица всех сословий и чинов. Из обратившихся в 1874 г. представителем податного сословия был 4831 человек, 4392 лица состояли в штаб– и обер-офицерских чинах, 642 являлись разночинцами, 213 – студентами, 90 – особами духовного звания, 42 имели генеральское звание. В следующем году в комитет поступили прошения от 3898 лиц податного сословия, 3651 от низших воинских чинов, 3585 от офицеров, 486 от разночинцев, 256 от студентов, 71 от особ духовного звания и 27 от лиц звания генеральского. В 1876 г. просили о помощи 3402 нижних воинских чина, 3951 человек из податного сословия, 3608 лиц офицерского звания, 530 разночинцев, 247 студентов, 60 лиц духовного звания и 30 генеральского. Кроме того, в 1874, 1875 и 1876 гг. В комитет обращались соответственно 317, 203 и 171 лицо из жителей великого княжества Финляндского. Обращались за помощью и иностранцы. В 1874, 1875 и 1876 гг. от них поступило соответственно 119, 75 и 76 прошений[281]. Следует отметить, что под просителями того или иного звания и чина понимались не только лица мужского пола, но также их супруги и дочери, на что указывается в отчетах. К студентам, разумеется, это не относилось. Надо также отметить, что в конце каждого года в комитете по разным причинам оставались нерассмотренными от нескольких десятков до сотни прошений.
