Женщины за шитьем в мастерской Первого городского дома трудолюбия имени вел. кн. Ольги Николаевны. 1900-е гг. Фото ателье К. Буллы
Во второй половине XIX столетия трудовая помощь осуществлялась лишь несколькими учреждениями Ведомства императрицы Марии и Человеколюбивого общества. В ведомстве ее оказывал Демидовский дом призрения трудящихся в Петербурге (дом Анатолия Демидова). Человеколюбивое общество располагало в Петербурге 4 швейными мастерскими, которые предоставляли желавшим трудиться женщинам оборудование и производственные помещения. По данным на 1896 г., мастерские могли единовременно обеспечить работой 529 женщин[378]. Еще несколько подобных заведений Человеколюбивого общества действовали в Москве и губерниях. В какой-то степени можно отнести к трудовой помощи организацию производства и сбыта женских рукоделий, практиковавшуюся в некоторых учебно-воспитательных заведениях приютского типа ведомства императрицы и Человеколюбивого общества. Так, воспитанницы частично компенсировали расходы на свое содержание, их трудовая деятельность была связана с воспитанием и обучением и не имела самостоятельного значения. «общество поощрения трудолюбия» в Москве имело, среди прочего, целью «…содействие к возможно выгоднейшему сбыту различных рукоделий бедных тружениц»[379].
В 1880-е гг. в России получили распространение учреждения призрения, оказывавшие именно трудовую помощь. Они получили общее название «дома трудолюбия». Одним из первых крупных учреждений такого типа был созданный в 1882 г. по инициативе отца Иоанна Сергеева (кронштадтского) дом трудолюбия в Кронштадте. К середине 1890-х гг. он мог единовременно обеспечивать работой до 150 человек. В северной столице первым заведением такого типа стал открытый в 1887 гг. по инициативе доктора медицины Н. Н. Дворняшина Дом трудолюбия. Всего к началу 1890-х гг. в России этих заведений было порядка двух десятков. Как правило, они создавались местными благотворительными обществами и находились в их ведении. Какой-либо координации деятельности между ними не было. В 1880–1890-е гг. власть начала проявлять интерес к домам трудолюбия. В 1887 г., 1888 и 1893 гг. Министерство внутренних дел провело осмотры домов трудолюбия на предмет выяснения способов их наилучшего устройства, но никаких практических шагов в этом направлении не предприняло.
Объединение учреждений трудовой помощи в масштабах страны было осуществлено в 1895 г. путем создания нового благотворительного ведомства под покровительством дома Романовых – Попечительства о домах трудолюбия и работных домах. Потребность в учреждениях трудовой помощи к концу XIX столетия возросла. Бурное индустриальное развитие империи требовало рабочих рук. Их поставляла в города, главным образом, деревня. Процесс этот никак не регулировался. Промышленность развивалась стихийно, государство не вело учет трудовых ресурсов. Отношения работодателей и наемных тружеников не были четко определены законодательством. Руководители и хозяева предприятий увольняли рабочих, когда считали нужным и без каких-либо социальных гарантий. Все это вело к росту безработицы.
Число безработных в России конца XIX – начала XX вв. точно не известно. Кроме того, значительное число лиц имело сезонную работу – бурлаки, грузчики, чернорабочие на строительстве, сельскохозяйственные рабочие. Они, как правило, трудились всего несколько месяцев, а остальное время проживали заработанное либо искали другие источники существования. К безработным можно отнести и людей, фактически утративших свой сословный и социально-профессиональный статус, но сохранивших желание трудиться. Отечественные историки исходят из того, что «общее число безработных в России в то время установить невозможно, так как правильный учет их никем не велся. По одним данным, их было более 100 тысяч, по другим – более 200 тысяч»[380]. Приводятся и другие данные. В статье «Безработица в СССР», опубликованной в первом издании «Малой Советской энциклопедии», упоминается о безработице в дореволюционной России. Отмечается, что «…в период 1900–1913 среднее число безработных по всей России составляло в зимний сезон около 400–500 тыс. чел. (не считая тех, кто искал работу впервые)»[381]. Можно полагать, что в начале XX в. в России было не менее 100 000 безработных, так как только за время экономического кризиса в 1900–1903 гг. были закрыты три тысячи предприятий и уволены около 112 000 рабочих[382]. В 1890-е гг., когда Россия переживала экономический подъем, безработных, вероятно, было меньше. Однако двух десятков домов трудолюбия явно не хватало для того, чтобы дать средства к существованию лишившимся работы, но не желавшим опускаться на социальное дно.
Рабочее сословие в конце XIX столетия требовало не призрения, а постоянных социальных гарантий со стороны работодателей и государства, четких и ясных законов, позволявших ему отстаивать свои социальные и профессиональные интересы. Это было необходимым условием успешного решения комплекса проблем, связанных с взаимоотношениями рабочего класса и работодателей, в том числе и государства. В дореволюционной России этот вопрос не получил разрешения. Однако власть сознавала необходимость государственной помощи трудоспособным гражданам, лишенным работы и средств к существованию, но сохранившим желание зарабатывать. Трудовая помощь, как и другие формы призрения, осуществлялась на благотворительной основе. Это отражало традиционные представления власти о призрении, но не только. Дело еще и в том, что подданные российской короны никогда не имели законодательно закрепленного права на труд.
Серьезного опыта организации трудовой помощи в России не было. К тому же, трудовая деятельность широко применялась как репрессивная мера в исправительно-воспитательных учреждениях, что затрудняло ее восприятие как формы помощи, а не наказания. Отсюда отсутствие у власти ясного понимания, какой должна быть трудовая помощь и чьей задачей было ее осуществление. На это, в частности, указано в статье Е. Д. Максимова «трудовая помощь в России», опубликованной в сборнике «общественное и частное призрение в России» (1907). К тому времени Попечительство о трудовой помощи действовало уже более десяти лет. Однако Максимов заметил: «термин „трудовая помощь“, хотя и достаточно распространен в России, но не имеет еще вполне определившегося значения. В более узком смысле под трудовой помощью разумеют такие формы воспособления нуждающимся, в основу которых положен оплачиваемый труд. В широком понимании этот термин употребляется для обозначения разнообразных видов помощи, направленных к насаждению, восстановлению и поддержанию трудовой деятельности нуждающихся»[383]. Касаясь представлений о трудовой деятельности, как форме наказания, Максимов подчеркивал, что «…возмездие и помощь несовместимы»[384]. По мнению автора, трудовую помощь, как форму призрения, следовало применять там, где можно было «…достигнуть известных исправительных и воспитательных целей с тем, чтобы конечным результатом их ставилось возрождение каждого данного лица к трудовой деятельности в жизни»[385]. Максимов указывает на социально-психологическое, реабилитационное значение трудовой помощи. Подводя итог своим рассуждениям, он дает такое определение трудовой помощи: «…трудовая помощь, в широком понимании этого термина и в соответствии с условиями современной жизни и с запросами действительности, объемлет собой и трудовое исправительное воспитание, или точнее – перевоспитание, и предоставление оплачиваемых труда и занятий и, наконец, попечение о трудящихся классах вообще, до тех пределов, пока оно не переходит от частной и общественной деятельности, касающейся индивидуальной и групповой политики, к государственной социальной политике, составляющей уже совершенно особую область»[386]. Автор проводит черту между собственно призрением нуждающихся, или «попечением», и государственной социальной политикой. Первое, по мнению Максимова, должно было осуществляться на основе «частной и общественной деятельности», в сфере «индивидуальной и групповой политики». Этот принцип и являлся основой деятельности практически всех учреждений и организаций, осуществлявших трудовую помощь, включая Попечительство о домах трудолюбия и работных домах.
