Вся жизнь воспитанников приютов Императорского Человеколюбивого общества и Ведомства императрицы Марии была сознательно организована так, чтобы они не привыкали к достатку и комфорту «свыше их состояния», как выразился Николай I. Считалось, что «излишества» только портят детей, которым предстояло вести жизнь людей «простого звания». Такой подход объективно создавал основу для злоупотреблений. Пример тому – результаты «обозрения» ивановской девичьей школы, проведенного чиновником Человеколюбивого общества Кондрашевым в 1864 г. описание рациона питания воспитанниц заслуживает того, чтобы привести некоторые фрагменты. На завтрак им давали молоко, которое показалось Кондрашеву разведенным водой, но когда он попробовал его на вкус, «…то убедился, что это вода с примесью подогретого молока, весьма дурного свойства»[637]. В обед на первое был подан суп с рисом, который, по мнению чиновника, напоминал помои с примесью картофеля и крупинок риса. На второе – говядина с макаронами «не совсем свежая и притом последнего сорта»[638]. Хорошим оказался только хлеб.
Разумеется, руководство заведения не согласилось с этими замечаниями. Аргументы были такие: «…если бы воспитанницы действительно питались, по выражению г-на Кондрашева, супом по качеству похожим на помои, говядиной весьма дурного качества и несвежей, молоком дурного свойства, разведенным водой… то без сомнения такого рода злокачественная пища не могла не обнаружиться гибельными последствиями на здоровье детей, …а затем и значительной смертностью, между тем… в течение прошлого 1864 г из 140 воспитанниц 2-х заведений, осмотренных г. Кондрашевым, не было ни одной умершей, заболевших было от 1 до 4-х в месяц…»[639]. Если проверяющий и сгустил краски, то немного. Скорее всего, персонал школы воровал продукты. Но важно другое – критерий, по которому начальство школы оценивало качество питания. Отсутствие «значительной смертности» расценивалось как свидетельство вполне благополучного положения дел.
Благотворительные ведомства дома Романовых, занимаясь, несомненно, полезным и чрезвычайно необходимым делом призрения детей, удовлетворяли лишь минимальные их потребности, исходя из воспитательных целей и финансовых возможностей. В этих условиях кофе, булки, конфеты и сахар, время от времени посылавшиеся высочайшими особами к столу воспитанников, действительно выглядели сказочным подарком (если вообще доходили до детей). Нет никаких оснований идеализировать деятельность благотворительных ведомств монаршей семьи. К жизни людей «простого звания» готовили и воспитанниц женских заведений приютского типа, входивших в состав Ведомства учреждений императрицы Марии – школ Патриотического общества в Петербурге, Елисаветинского благотворительного общества в Москве, училищ солдатских дочерей полков лейб-гвардии № 1 и № 2 и двух училищ для дочерей нижних чинов черноморского флота. Здесь девочки получали лишь начальное образование. По окончании этих заведений им была уготована роль прислуги – кухарок, прачек, нянь. Несколькими учреждениями такого типа располагало Человеколюбивое общество.
В составе Ведомства императрицы Марии имелась группа учреждений, пользовавшихся особым вниманием императорской фамилии и руководства ведомства. Это были женские институты, предназначавшиеся для призрения представительниц привилегированного сословия. Первое такое заведение было создано в 1764 г. Екатериной II. Оно получило название воспитательного общества благородных девиц (Смольный институт). Само наименование указывало на привилегированный характер заведения, призванного обучать и воспитывать представительниц дворянского сословия. Таким образом, объектом благотворительности стали представительницы самой привилегированной в России социальной группы. Следует пояснить, почему Екатерина несмотря на привилегии, поставившие в XVIII столетии российское дворянство в исключительное положение, считала его заслуживающим призрения. Дело в том, что сам по себе дворянский титул не гарантировал материального достатка. Военная или чиновничья служба, земля с крепостными крестьянами и другие источники существования не всегда позволяли дворянам обеспечивать себя и свои семейства должным образом. Но дворянство было социально-политической опорой самодержавия, и, соответственно, наиболее ценным для государства сословием. Отсюда и проявленная Екатериной забота.
Вид Смольного монастыря со стороны Невы. Гравюра XVIII в.
Воспитательное общество благородных девиц задумывалось императрицей не только как форма призрения дочерей «недостаточных» дворян. Оно должно было служить той же цели, что и воспитательные дома, то есть умножать число «полезных обществу граждан». Поэтому Смольный институт был строго закрытым заведением. Но если воспитательные дома со временем вынуждены были допустить открытое призрение детей, то «закрытость» Смольного и созданных по его подобию институтов сохранялась до середины 1860-х гг.
Устав Смольного был разработан И. И. Бецким и одобрен Екатериной. Институт должен был не только выполнять функции учреждения призрения, но и воспитывать «новую породу людей». В создаваемом заведении, как отмечалось в Уставе, должны были соединяться «истинная государственная польза с христианским человеколюбием…»[640]. Целью воспитания являлась выработка в призреваемых таких качеств, которыми должен был, по мысли императрицы, обладать совершенный человек. К их числу относились «повиновение начальствующим, взаимная учтивость, воздержание, равенственное в благонравии поведение», а также «приличная скромность и великодушие»[641]. Для успеха воспитания следовало, по мнению Екатерины, как можно раньше отрывать девиц от семейной и общественной среды. Девочки зачислялись в Смольный институт в возрасте пяти-шести лет и должны были воспитываться в нем до восемнадцатилетнего возраста. Забирать их раньше запрещалось.
Той же цели служила образовательная программа, которая имела, говоря современным языком, гуманитарный характер. Девицы изучали закон божий, «все части воспитания и благонравия», чтение и письмо по-русски, иностранный язык (французский), арифметику, историю, географию, рисование, танцы, музыку, рукоделия и общие основы ведения домашнего хозяйства. Обучение разделялось на четыре «возраста» (класса). В первом обучались девицы в возрасте от шести до девяти лет, во втором – от девяти до двенадцати лет, в третьем – от двенадцати до пятнадцати лет и в четвертом – от пятнадцати до восемнадцати лет. Первый класс носил платья коричневого или «кофейного» цвета, второй – голубого, третий – серого и четвертый – белого. Некоторое время в программе обучения были такие предметы как архитектура и геральдика. Екатерина хотела включить в программу даже анатомию. Учебная программа получилась слишком сложной. Это свидетельствует о том, что императрица и Бецкой слабо представляли себе, какой должна быть учебно-методическая база обучения. Екатерина желала, чтобы воспитанницы Смольного «приучаемы были к добродетелям, к учтивости, ласковым и приятным разговорам, не токмо с равными, но и с самым последним, какого б звания кто ни был»[642]. Но это противоречило сословным традициям дворянства.
