По инициативе и при активном участии Марии Федоровны с 1797 г. до самой ее кончины в 1828 г. были основаны еще несколько учебно-воспитательных заведений: Мариинский институт (вначале называвшийся сиротским училищем), Санкт-Петербургское и московское училища ордена св. Екатерины, Санкт-Петербургское и Московское Елизаветинские училища, мещанское училище в Москве, позже переименованное в честь Александра I в Александровское, Училище св. Елены в Петербурге. Кроме того, под покровительство Марии Федоровны было принято девичье отделение военно-сиротского дома, позже реорганизованное в Павловский институт и получившее название в честь Павла I, а также Харьковский и Полтавский женский институты. Кроме того Марией Федоровной был создан ряд женских учреждений призрения для представительниц податных сословий: Училища № 1 и № 2 солдатских дочерей полков лейб-гвардии, николаевское и севастопольское училища для дочерей нижних чинов Черноморского флота. По своим учебно-воспитательным программам и задачам эти заведения были близки детским приютам Ведомства императрицы Марии и Человеколюбивого общества. В них обучали грамоте и женским рукоделиям.
Свои женские учебно-воспитательные учреждения призрения имела благотворительная общественная организация «Санкт-Петербургское патриотическое женское общество» (с 1894 года – «Императорское женское патриотическое общество»), созданная в 1812 г. по инициативе нескольких представительниц российской аристократии. Учредительницами общества и первыми его членами стали 12 представительниц высшего петербургского света: княгиня В. А. Репина, княгиня С. Г. Вол конская, княгиня А. П. Василькова, графиня М. В. Кочующей, графиня Е. А. Уваров, графиня М. А. Воронцова, графиня М. Д. Сыродельне, графиня А. И. Орлова, графиня Е. В. Неравносильна, Е. М Оленина, С. П. Свежина, Е. И. Барахтанье[652]. Первоначально эта организация имела целью оказание помощи лицам, пострадавшим в войне 1812 г., но вскоре сосредоточилась на призрении девочек из бедных семей и просто сирот.
В феврале 1813 г. Патриотическим обществом было открыто Училище сирот на 80 вакансий, в которое принимались «только бедные дети штаб– и обер-офицеров православного вероисповедания»[653]. Срок пребывания воспитанниц в Училище определили в три года, учебная программа была близкой по содержанию программам женских институтов Ведомства императрицы Марии. Сословное происхождение лиц, призревавшихся в Училище, определило повышение статуса этого учебного заведения до института. Первый раз институтом Училище сирот было названо в 1825 г., когда императрица Елизавета Алексеевна приняла его под свое личное покровительство и «заведование». Комплект воспитанниц был увеличен до ста человек, срок их пребывания в Училище увеличили до пяти лет.
После кончины Елизаветы Алексеевны Николай I передал институт под непосредственное покровительство своей супруги – императрицы Александры Федоровны. В 1828 г. это учебное заведение, получившее название Патриотический институт, было выделено из состава общества, в котором после этого остались 14 школ для девочек. Они были схожи с женскими заведениями приютского типа Ведомства императрицы Марии и Человеколюбивого общества. В соответствии с Уставом 1833 г. учебный курс в школах Патриотического общества «был элементарный, с профессиональным характером, применительно к потребностям бедных девиц, чтобы дать им возможность по выходе из школы трудом снискать себе пропитание. Их обучали катехизису, св. истории (краткой истории христианства и православной церкви. – Прим. авт.), чтению и письму на русском языке, началам арифметики, церковному пению, домашнему хозяйству и рукоделиям…»[654]. В соответствии с этим, из школ старательно удалялись «проявления какой бы то ни было роскоши»[655].
В 1844 г. школы Санкт-Петербургского женского Патриотического общества вошли в систему «общегосударственных» учебных заведений. Патриотический институт оставался независимым. В 1854 г. общество и институт вместе с другими учреждениями Александры Федоровны окончательно вошли в состав IV отделения собственной его императорского величества канцелярии.
Средства на основание и содержание всех заведений поступали из личных средств Марии Федоровны, Елизаветы Алексеевны, императоров Александра и Николая, других членов монаршей семьи. Как правило, эти деньги шли на образование основных капиталов заведений, проценты с которых обеспечивали их текущую деятельность. Значительные средства женские институты получили по завещанию Марии Федоровны. Заведения ведомства императрицы могли получать пожертвования и от любых желающих сделать это благотворителей. При их создании, кстати, предполагалось, что они будут содержаться на такие финансовые поступления и проценты с основных капиталов. Однако столь сложные и дорогостоящие заведения, как женские институты, не могли существовать только за счет этих источников. Поэтому на их содержание власть в ряде случаев отпускала крупные средства из казны. Например, в 1822 г. по указанию императора были отпущены 100 тыс. руб. на содержание Патриотического института и женских школ Патриотического общества[656]. Несмотря на это, после кончины Елизаветы Алексеевны в 1826 г. общество пришло в упадок. В следующем году царь повелел принять в кабинет бриллианты Елизаветы Алексеевны, оцененные в 1 млн 315 тыс. 555 руб. ассигнациями, из которых 800 тыс. руб. выделили Патриотическому институту[657]. Харьковский и Полтавский женские институты добровольно перешли под покровительство Марии Федоровны, не рассчитывая на то, что благотворительные пожертвования местного дворянства могут прочно обеспечить их существование.
Большая часть пожертвований от имени членов императорской фамилии поступала привилегированным женским учреждениям призрения – институтам. В 1828 г. женские заведения, находившиеся в ведении Марии Федоровны, вошли, наряду с богадельнями и больницами, в состав IV отделения собственной его императорского величества канцелярии. При Николае I количество женских институтов возросло. С 1828 г. до конца его правления в дополнение к существовавшим были основаны еще пятнадцать заведений: в 1829 г. – одесский женский институт императора Николая I, в 1832 г. – оренбургский женский институт императора Николая I, в 1834 г. Киевский институт императора Николая I и тамбовский Александровский институт, в 1835 г. – керченский Куликовский институт, в 1837 г. – Казанский Байроновский институт и Белостокский институт императора Николая I, в 1840 г. – закавказский институт императора Николая I, варшавский Александро-Мариинский и саратовский Мариинский институты, в 1841 г. – иркутский институт императора Николая I, в 1852 г. – нижегородский и донской Мариинские институты, в 1837 г. – Санкт-Петербургский и Московский сиротские институты[658]. Два последних первоначально были смешанными, но с 1847 г. стали женскими. В 1855 г. Санкт-Петербургский и Московский сиротские институты, как и гатчинский сиротский институт для мальчиков, получили название «николаевских» в честь Николая I.
В николаевское царствование выделение институтам крупных сумм из казны почти прекратилось. Новые основывались, как правило, на благотворительные пожертвования местных дворянских корпораций. В большинстве случаев средства собирались по подписке, но поступали и крупные индивидуальные пожертвования. Казанский Байроновский и Керченский Куликовский институты были названы в честь благотворителей. На создание института в Казани местная помещица, вдова полковника Родионов, еще в 1823 г. пожертвовала имение с 414 душами крепостных. Доходы с этого имения пошли на основание института. Действительный статский советник Ушников оставил капитал в 300 тыс. руб. ассигнациями, на который, по его духовному завещанию, следовало создать женский институт. Капитал, представленный душеприказчиками, был использован на создание женского института в Керчи[659]. Делались и другие крупные пожертвования. Например, полковник Кур завещал в 1835 г. Одесскому женскому институту движимое и недвижимое имущество, оцененное в 150 тыс. руб. ассигнациями[660]. Пожертвования женским институтам со стороны представителей дворянства и чиновничества были обусловлены их стремлением оказать поддержу представительницам того сословия, к которому принадлежали сами благотворители. Впрочем, они могли руководствоваться и другими мотивами. В четырехтомном труде Е. Лихачевой «Материалы для истории женского образования в России» высказывается предположение, что Родионов, может быть, «воспользовалась представившимся случаем дать такое назначение своему имению с целью лишить своих родственников возможности им пользоваться»[661].
