Кроме торжественных приемов пищи, цари ели и «просто так». Конечно, были и простые семейные трапезы, но и тогда этикет соблюдался довольно жестко. Поэтому детей начинали периодически приглашать к взрослому столу только лет с 8–10. До этого времени приглашения носили эпизодический характер, и, как правило, малышей сопровождал кто-либо из их воспитателей. Одна из фрейлин императрицы Александры Федоровны вспоминала, что «в самом раннем возрасте дети начали привыкать завтракать с родителями, даже ели за столом. Помимо придворных присутствовал кто-то из гостей. Несмотря на свой юный возраст, они прекрасно вели себя за столом и без труда могли поддерживать разговор с посторонними»
[410].
Родители радовались, когда маленькие дети вели себя как должно. Александр III в письме к жене (9 мая 1884 г.) отмечал, что «Мишкин сам пришел к завтраку, был очень умен и ел хорошо». «Мишкин» – это великий князь Михаил Александрович, ему в 1884 г. было 7 лет
[411].
Дети «по-детски» буквально рвались за «взрослый стол», и родители пользовались этим, решая свои педагогические задачи. В том же мае 1894 г. Александр III писал жене: «Как я обещал Ники и Жоржи, что по субботам они будут обедать со мной, то мы вчера обедали втроем, и Жоржи страшно зол на Ники, которому разрешено есть пирожки и огурцы, а ему – нет»
[412].
Естественно, поведение детей жестко контролировалось их воспитателями, и обычные детские шалости за столом служили поводом для «разбора полетов» на детской половине. Кузина Николая II, вспоминая свои детские годы, писала: «Мы имели право отвечать на заданные вопросы, но не принимать участия в беседе. Между переменами блюд мы должны были класть кончики пальцев на край стола и сидеть очень прямо; если мы забывали, то нам немедленно об этом напоминали: „Мария, держите спину“ или „Дмитрий, снимите локти со стола“… Стулья, неудобные и высокие, имели сиденья из темной красно-коричневой кожи и большие монограммы на спинках»
[413].
Дети Александра III за завтраком в Коттедже: Ксения, Георгий, Ольга, Николай
Во время семейных обедов соблюдались определенные правила. Официанты подавали блюда по старшинству, сначала императорской чете, а уже затем всем остальным. При дворе не было принято ни есть поспешно, это считалось дурной манерой, ни съедать все, что положено на тарелку. Детям подавали в последнюю очередь, когда старшие уже заканчивали есть, поэтому дети периодически выходили из-за родительского стола полуголодными. Но дети «никогда не позволяли себе зайти украдкой в буфет и попросить бутерброд или булку. Подобные вещи просто не делались»
[414]. Трудно поверить, но в своих воспоминаниях младшая сестра Николая II упоминает об этом. Впрочем, в истории про «полуголодных» царских детей верится с трудом.
Примечательно, но запрет на «кусочничество» действительно был положен за правило еще при Екатерине II. Екатерина, забрав у сына своего первого внука Александра, а затем и Константина, воспитывала их сама. Систему воспитания, запечатленную в написанной собственноручно «Бабушкиной азбуке», она строила на ценностях века Просвещения. Поэтому в «Бабушкиной азбуке» категорически запрещалось как перекармливать внуков, так и кормить их вне стола в неположенное время.
Правда, начиная с царствования Александра II, дети могли из «собственных сумм» докупать себе различные сладости. Например, сын Николая II – цесаревич Алексей – регулярно покупал «на свои» шоколад и леденцы фирмы «Борман», шоколад из магазина «Балле» и карамель «от Абрикосова». В конце 1916 г. цесаревич стал покупать для себя и кофе
[415].
Совсем маленькие члены семьи Романовых ели в своих комнатах. Периодически детские трапезы посещали родители и бабушки с дедушками. Николай I был любящим дедом множества внуков и внучек. Он, загруженный множеством дел, всегда находил время для них. Более того, он весьма ценил это время, поскольку мог на несколько минут «отключиться» от бесконечной череды дел, ожидавшей его за дверью детской. Одна из мемуаристок в декабре 1854 г. описывала, как Николай I кормил внучку Марию Александровну: «Император пришел кормить ее супом, как он это делает почти каждый вечер. Вот сюжет для исторической картины: румяный, улыбающийся ребенок в лентах и кружевах на высоком стульчике, и рядом самодержец с суровым и строгим профилем, вливающий золоченой ложечкой суп в этот розовый улыбающийся ротик»
[416].
Младшая сестра Николая II, великая княгиня Ольга Александровна, вспоминая свои детские годы, подчеркивала, что, по ее впечатлениям, царские дети «питались очень просто. К чаю подавали варенье, хлеб с маслом и английское печенье. Пирожные мы видели очень редко. Мне нравилось, как варят кашу… На обед чаще всего подавали бараньи котлеты с зеленым горошком и запеченным картофелем, иногда ростбиф… Всех нас воспитывали одинаково: ели мы все, что нам давали»
[417]. Примечательно, что детям за столом могли налить бокал вина, если его предписывали врачи. Так, дочери Николая II могли за обедом выпить бокал вина «Сен-Рафаэль».
В пригородных резиденциях у царских детей были свои «игровые зоны», где среди прочего предусматривалась и возможность организации детских трапез. Как правило, столы для детей накрывали на так называемых Фермах. Эта практика сложилась еще в период детства Александра I и воспроизводилась вплоть до начала XX в. Кузина Николая II, вспоминая свое детство, писала: «…около Большого Екатерининского дворца располагался отдельный участок сада, который для детей был отличной игровой площадкой, он имел мягкий уклон в сторону пруда, на котором было много небольших островков, где стояли беседки, киоски и храмы. Один такой игрушечный домик представлял собой крестьянскую усадьбу в так называемом русском стиле. Она была построена императором Александром для сестры моего отца, герцогини Эдинбургской (позднее – герцогиня Саксен-Кобургская). В этом небольшом домике были две комнаты, кухня и столовая, со всем необходимым – посудой и кухонной утварью. Небольшая веранда была скрыта в зарослях барбариса и сирени, ветви которой лезли в окна. Перед домом были проложены игрушечные железнодорожные пути с туннелями и столбами, а чуть дальше мои дяди развлекались, как дети, тем, что построили крепость из красных кирпичей с небольшим мостом посредине»
[418].
