Конверт с надписью рукой Александра I о новом порядке престолонаследия
А. В. Поляков. Портрет великого князя Николая Павловича. 1820 г.
Повторим: возможность смерти была суровой реальностью, и иллюзий по этому поводу супруги не имели, поскольку о возможности выступления «декабристов» императору Николаю Павловичу было прекрасно известно. В данном контексте возникает вопрос, почему Николай I не принял мер превентивного характера для предотвращения выступления заговорщиков. Можно, конечно, рассуждать о недостатке оперативной информации, не позволявшей с уверенностью опереться на те или иные гвардейские части, но император знал о безусловно верных ему саперах и офицерах гвардии, которым он доверял. Так или иначе, но верных императору частей гвардии и офицеров не собрали в эту ночь в Зимнем дворце.
Любопытно, что в ночь с 13 на 14 декабря у покоев Марии Федоровны во внутреннем карауле от Конной гвардии стоял поэт князь А. И. Одоевский, один из тех, кто через несколько часов выйдет на Сенатскую площадь. Следовательно, у декабристов буквально до самого начала их попытки переворота имелись свои люди в Зимнем дворце, собиравшие самую последнюю информацию.
Позже Николай I описал события, происходившие с раннего утра 14 декабря 1825 г. Эти записи мы дополним цитатами из дневников императриц – Марии Федоровны и Александры Федоровны, сосредоточившись на событиях, происходивших в стенах Зимнего дворца. Итак…
К утру 14 декабря 1825 г. ситуация в столице сложилась настолько тревожной и неопределенной, что, памятуя о судьбе своего отца, Николай I, встав рано утром и одевая мундир в присутствии графа А. Х. Бенкендорфа, обронил: «Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете; но по крайней мере мы умрем, исполнив наш долг». Как видим, мысль о возможной смерти тревожила Николая I уже несколько дней, и основания для тревоги имелись очень серьезные…
Утром 14 декабря ключевым фигурам политического бомонда Петербурга стало ясно, что объявление Манифеста о восшествии на престол императора Николая I и присяга ему вызовут попытку дворцового переворота. Поэтому царь приказал собрать рано утром в Зимнем дворце всех командиров гвардейских полков. Он желал лично проинструктировать их на случай нештатных ситуаций, которые всеми ожидались. Уже в 7 часов утра Николай I вышел к собравшимся начальникам дивизий и командирам бригад, полков и отдельных батальонов Гвардейского корпуса. Инструктаж состоялся на втором этаже западного фасада Зимнего дворца в комнатах императора (зал № 173), рядом с его временным кабинетом (зал № 172).
Сначала император объяснил ситуацию, а затем прочел офицерам Манифест и приложенные к нему акты. Николай Павлович предложил офицерам высказываться и услышал слова безоговорочной поддержки и признания его своим императором. В ответ Николай I, вживаясь в роль самодержца, приказал: «После этого вы отвечаете мне головою за спокойствие столицы; а что до меня, если буду императором хоть на один час, то покажу, что был того достоин». После чего офицеры отправились присягать Николаю I в помещении библиотеки Главного штаба, а затем разъехались по своим частям для приведения войск к присяге.
Поскольку в этот день с утра события развивались очень динамично, то для всех «имеющих приезд ко Двору» последовало распоряжение собраться в Зимний дворец к 11 часам утра для торжественного молебна в Большом соборе. Однако несколько позже время молебствия перенесли на 2 часа пополудни, чтобы дать офицерам спокойно завершить церемонию приведения к присяге воинских частей. Но это распоряжение многих не застало дома, и Зимний дворец начал наполняться сановниками уже к 11 часам.
Уже к 10 часам утра в Зимний дворец стали поступать сообщения о взбунтовавшихся частях, отказывавшихся приносить присягу Николаю Павловичу. Причем колебания имели место как среди нижних чинов, так и офицеров. Примерно в это же время в Зимний дворец наконец приехал из Варшавы младший брат Николая I, великий князь Михаил Павлович.
Император, наряду с приказами по наведению порядка в колеблющихся частях, принял меры для усиления охраны Зимнего дворца. Так, генерал-майору С. С. Стрекалову было приказано привести к Зимнему дворцу 1-й батальон Преображенского полка, расквартированный в казарме на Миллионной улице.
Своего адъютанта А. А. Кавелина Николай Павлович отправил в Аничков дворец, для того чтобы немедленно перевезти детей царя в Зимний дворец. Великая княгиня Ольга Николаевна вспоминала: «14 декабря мы покинули Аничков дворец, чтобы переехать в Зимний, входы которого можно было лучше защищать в случае опасности. Я вспоминаю, что в тот день мы остались без еды, вспоминаю озадаченные лица людей, празднично одетых, наполнявших коридоры, Бабушку с сильно покрасневшими щеками»
[124]. Примечательно, что сначала из Аничкова дворца в Зимний перевезли трех дочерей царя, опробуя безопасность маршрута. Только после этого в императорскую резиденцию, отдельно, в простой наемной карете, перевезли наследника, великого князя Александра Николаевича.
Поскольку император должен был лично выйти к войскам с непредсказуемым исходом, то проходя через комнаты супруги, обронил: «Il у a hesitation a 1’artillerie [Артиллерия колеблется. – фр.]» и добавил: «Il у a du bruit au regiment de Moscou; je veux у aller [В Московском полку волнение; я отправляюсь туда. – фр.]». Александра Федоровна начала одеваться к молебну, назначенному на 11 часов, когда вошедшая к ней императрица Мария Федоровна сообщила ей более жесткую версию событий: «Pas de toilette, mon enfant, Il у a desordre, revoke… [Не рядись, мое дитя, в городе беспорядок, бунт… – фр.]»
[125].
Николай I, в мундире Измайловского полка, с лентою через плечо, без шинели, спустился по Салтыковской лестнице к главной дворцовой гауптвахте. Перед Салтыковской лестницей царю встретился командир Кавалергардского полка флигель-адъютант граф С. Ф. Апраксин, а на самой лестнице – командир Гвардейского корпуса генерал А. Л. Воинов, который был, по словам императора, в «совершенном расстройстве». Первому он приказал привести полк, а второму царь напомнил, что место его среди вышедших из повиновения войск, вверенных ему в подчинение.
Рано утром 14 декабря 1825 г. в караул на главную дворцовую гауптвахту Зимнего дворца заступила 6-я егерская рота лейб-гвардии Финляндского полка со штабс-капитаном Прибытковым, поручиком Гречем и прапорщиком Боасселем
[126]. Они меняли карабинерную роту того же полка. В своих воспоминаниях царь подчеркнул: «Полк сей был в моей дивизии».
