Когда царская семья поселилась в Зимнем дворце, кроме министров, которые ежедневно приезжали во дворец на доклады, царь принял ряд старожилов Зимнего дворца. По традиции, сложившейся еще в екатерининское время, в Зимнем дворце выделялись квартиры для генерал-фельдмаршалов. Так, в 1896 г. в Зимнем дворце квартировал генерал-фельдмаршал И. В. Гурко (1828–1901), один из героев Русско-турецкой войны (1877–1878 гг.), которого и принял царь 25 января: «Кроме до докладов принял Гурко, кот. живет в Зимнем по званию генерал-фельдмаршала».
С 10 января 1896 г. для представительских целей начали использоваться парадные залы Невской анфилады: «имел здоровенный прием в Концертной з[але]». С того времени именно этот зал начал использоваться для приема представлявшихся царю. Например, 17 января царь принял здесь 34 человека.
По традиции, в Концертной зале царю представляли и масштабные проекты. Например, 10 апреля 1904 г. «в Концертной смотрели разные предметы, приспособленные лейтен. Боткиным для походной обстановки. Много весьма остроумного и практичного. Он давал все объяснения».
16 апреля 1904 г. в Петербург прибыли «командиры, офицеры и команды „Варяга“ и „Корейца“. Их встречали торжественно, как подобает героев: по всему Невскому шпалерами стояли войска и юнкера военно-учебные заведения. В 11 1/2 они прибыли к Зимнему; я их обошел и затем они прошли церем. марш. Наверху в Белой зале приняли всех офицеров. Молебен был отслужен в Георгиевской зале. Обед для нижних чинов был приготовлен в Николаевской зале на 620 чел. Обойдя столы, пошли в Концертную к завтраку. После этого долго разговаривали с офицерами». Следует подчеркнуть, что обеденный стол для нижних чинов, накрытый в Николаевской зале, был беспрецедентным событием для Зимнего дворца. Как правило, нижних чинов, кавалеров Военного ордена, кормили обедом на первом этаже в вестибюле перед Иорданской лестницей. Конечно, изменение принятого порядка – не случайность. Накрытый стол в огромном парадном зале стал еще одним штрихом в чествовании героев-моряков.
Периодически использовались и другие залы Невской анфилады. 4 марта 1896 г. врач и путешественник П. Я. Пясецкий (1843–1919) в Белом зале показывал царю «свою разворачивающуюся панораму, отлично исполненную, всего путешествия его с Куропаткиным из Энзели на Каспийском море до Тегерана, в прошлом году». Второй раз П. Я. Пясецкий показывал царю свои новые работы 3 марта 1904 г.: «Мама и д. Алексей обедали у нас и затем смотрели с несколькими приглашенными новые удачные произведения Пясецкого в Концертной».
Кроме этого, Концертная зала использовалась и для представления других масштабных проектов. Так, 16 марта 1904 г. царь осматривал там «планы крепостей». Очень возможно, что ему тогда представляли план крепости Порт-Артур.
П. Я. Пясецкий. Императорская чета в парке замка Компьень. 1901 г.
Императрица Александра Федоровна за работой на складе ее имени. 1904 г.
В январе 1914 г. в парадных залах Невской анфилады эксперты выставили для осмотра «коллекцию г-жи Нелидовой», ядро экспозиции составили «греческие древности», собранные русским послом в Париже А. И. Нелидовым. На этой временной выставке вместе с Николаем II побывал и цесаревич Алексей. 21 декабря 1916 г. состоялось высочайшее повеление о приобретении коллекции.
[333]
В. А. Серов. Портерт императрицы Александры Федоровны
Когда началась Русско-японская война, по традиции в Эрмитаже устроили склад императрицы Александры Федоровны, где собирали пожертвованные продукты, белье, а дамы аристократки щипали корпию. 6 апреля 1904 г. царь отметил в дневнике: «Аликс пошла в первый раз в склад».
В феврале 1896 г. супруги стали вечерами гулять по залам Зимнего дворца. Сад у западного фасада резиденции еще не устроили, ездить в Аничков лишний раз супруга не желала, поэтому гуляли по залам. Поводом к тому стали визиты на дворцовую гауптвахту. Так, 12 февраля, после обеда (т. е. около 21 часа), супруги «обошли все три внутренние караула – от военных училищ». Возвращаясь, зашли в дворцовую кладовую, где «выбрали вещи из моей коллекции для украшения комнат».
Прогулка понравилась: «Оригинально в полутемных залах… Приятно было провести вечер, прогуливаясь по дворцу; осмотрели еще раз картины Айвазовского». Такие неспешные совместные прогулки по дворцовым залам, освещенным только дежурными лампочками, повторялись и позже: «Опять обошли караулы, т. к. у церкви стояли юнкера Павловского училища. Застряли в моей коллекции и перетащили массу вещей к себе в комнаты». Этими «перетащенными» вещами царь лично украсил свои приемные комнаты (15 февраля): «Утром после чтения возился с некоторыми вещами, которые я расставил в приемной комнате» (залы № 175 и № 176).
Посещения караулов продолжались вплоть до отъезда на коронацию в Москву. Каждый раз царь прилежно фиксировал эти посещения, отмечая полковую принадлежность караула: «Морской кадет, и казачью сотню Н<иколаевского> К<авалерийского> у<чилища>». Периодически в этих караулах стояли ближайшие родственники царя. 11 марта Николай II отметил, что в карауле Николаевского кавалерийского училища на часах стоял великий князь Борис Владимирович.
Приемная Николая II
Кроме кладовых Зимнего дворца, вещи перевозились в комнаты царской семьи и из Аничкова дворца. Когда 10 марта родители повезли дочку к бабушке в Аничков дворец, они попутно осмотрели оставшиеся во дворце вещи Николая Александровича: «Осматривали мои прежние образа и старые вещи, хранящиеся в „сервизной“, – большую часть из них взял к себе в Зимний».
4 апреля 1896 г. царская семья, собрав необходимые вещи в сундуки, переехала на жительство в Александровский дворец Царского Села. 6 мая оттуда они выехали в Москву на коронацию.
После коронации и отдыха под Москвой, представительских поездок по европейским родственникам царская семья вернулась в Царское Село в ноябре 1896 г., откуда Николай II время от времени наезжал в столицу, бывая и в Зимнем дворце. Так, 8 ноября после церемонии представления одного из гвардейских полков царь завтракал с офицерами полка в Концертном зале, после чего он разговаривал «с офицерами в Ротонде. В 3 1/2 пошли в Гербовый зал, где произошла церемония прибивки знамени Егерского полка и навязывания георгиевских лент на серебряные трубы 8 гвардейским батареям». В конце длинного дня царь констатировал: «Приятно провести сутки в наших уютных комнатах Зимнего».
