Итак, скрипка как музыкальный инструмент
Такое же антифизиологичное изделие, как и большинство музыкальных инструментов, может быть, за исключением вышеупомянутого тамтама. Вот вы попробуйте завернуть левую руку винтом, как это делают скрипачи, и в этом извороте ею подвигать туда-сюда (это называется — позиция), еще и шевеля при этом пальцами (а это — аппликатура). И ведь это «извращение» начинается не от плеча, а с позвоночника. И все они (и скрипачи, и альтисты) страдают теми или иными проблемами, связанными с зажимами в спине, шее, мышцах, нервах и т. д. И все это безобразие усугубляется радикально асимметричным использованием правой руки, для которой требование свободы и гибкости в суставах парадоксальным образом сочетается со значительными статическими и динамическими нагрузками. Вы просто посмотрите или вспомните, как они там елозят смычком, а потом представьте себе, что в опере это продолжается часа три при минимальном музыкальном смысле, если, к примеру, речь идет о классическом оперном аккомпанементе.
Даже человек далекий от музыки, прислушавшись к партии скрипок, скажем, в знаменитой Casta Diva из «Нормы», ощутит всю унылость и слабую увлекательность этого творческого процесса, от которого правая рука очень быстро начинает сначала хотеть отвалиться, и затем просто отваливается. В это самое время дирижер совместно с сопрано занимаются творчеством, исполняя фиоритуры руками и голосом, тем самым успешно отвлекая зрителя от тяжелого положения тех, кто находится ниже ватерлинии.
Могу только добавить, что «Норма» не исключение, и подобная антигуманная механистичность свойственна всей итальянской опере, а также большинству балетов, если говорить о партии вторых скрипок и альтов.
Ко всему этому можно добавить ставшие жесткими подушечки пальцев, которыми зажимают струны, и красный круглый рубец на том месте в районе нижней челюсти, которое кладется на подбородник. Этот стигмат в простонародье называется засосом, потому что находится именно там, где надо. И до определенного возраста выглядит вполне актуально.
Завершая вступительную часть рассказа о скрипке, напомню, что левой рукой (той, которая завязана узлом) еще и вибрируют, прижав пальцем металлическую или нейлоновую струну. О том же, что в это время делают правой, я расскажу попозже в главе под названием «О чем между собой грызутся струнники».
Скрипка как конструкция
Есть в мире отдельные сущности, которые меня глубоко озадачивают. Озадачивают тем, что являются вершиной эволюции в каком-либо сегменте бытия, и ретроспективно даже понятна эволюция технологии, то есть задним числом понятно как. А вот с той стороны — почти загадка.
Одной из таких загадочных сущностей является пиво. Я не очень понимаю, как целенаправленно, не зная даже о самом существовании результата, можно было придумать такое количество совершенно неочевидных технологических действий, чтобы из зерна на входе получить пиво на выходе.
Аналогичный восторг технократа у меня вызывает и скрипка. Хотя здесь ситуация несколько проще, поскольку были многочисленные бета-версии, и в контексте эпохи они были очень даже на своем месте. И, кстати говоря, все-таки надо иметь в виду, что скрипка, как и все остальные инструменты, явление субъективное. Она не должна что-то делать быстрее, выше, сильнее и громче. Она должна отвечать нашим представлениям о том, каким нашим представлениям она должна отвечать. Примерно так.
И правда, откуда взялись эти пророческие идеи о том, что инструмент звучит лучше всего, если по жилам одних животных шкрябать волосами из хвоста других, для пущего эффекта натертых канифолью. Которая тоже, между прочим, на дороге не валяется, а является результатом довольно фантазийной технологической цепочки, в начале которой находится смола дерева.
Но то, что и пиво, и скрипкоподобные появились независимо в разных культурах, говорит как минимум о каких-то объективных закономерностях, а как максимум о божественном происхождении этих двух явлений.
Что имел в виду Страдивари?
Все мы знаем всемирно известные бренды: BMW, Coca-Cola, Pampers и т. д. И доверяем им (по крайней мере Pampers), даже если не пользуемся сами. Одним из таких мощнейших брендов, безусловно, является Страдивари. За свою жизнь он создал около 1100 инструментов (из них сохранилось около 650). И лучшие из них — в первой четверти XVIII века. Я в этом ничего не понимаю, поэтому мне говорить проще.
Версий о том, почему его инструменты так звучат, — множество. От историй про секреты лака до совершенно изумительного предания, о том, что деревья, из которых Антонио Страдивари делал свои лучшие инструменты 1715 года, были поражены каким-то микровредителем, так удачно испортившим фактуру дерева, что скрипки, сделанные из него, звучат лучше других.
Скрипкам Страдивари триста лет. А Амати — и того больше. Допустим, что фактура дерева и его акустические свойства сохранились (видимо, благодаря лаку, как я понимаю). Но жильные струны поменялись на металлические или синтетические, общий строй поднялся примерно с 436 до 442 Гц, смычки и манера игры стали другие. Не могу судить, конечно, но сдается мне, старик Страдивари этого в виду не имел. Значит, то, что выходило из рук мастера, звучало заметно иначе, чем мы это теперь слышим. И, судя по его прижизненной репутации, отвечало представлениям его современников о прекрасном в тех технологических и эстетических условиях так же, как отвечает нашим в новом, совершенно ином музыкальном мире.
Посмотрел я тут на скрипку свежим взглядом. С простым вопросом: как оно работает?
Снимаю шляпу. Преклоняюсь и недоумеваю.
Значит, так. Сами по себе струны практически не звучат. Это понятно. Стало быть, их колебания передаются через подставку верхней деке. Ну да, там, кроме подставки, больше ничего и нет. Сама-то она узенькая, хоть и плотненькая. От верхней деки, которая делается из ели, колебания передаются нижней, которая из клена. А дальше на звук влияет все: лак, высота обечайки (это то, что между деками), подставка, душка (это палочка внутри между деками. И действительно называется душка, а никакая не дужка), само дерево, его профиль, чтобы деки резонировали на всех частотах и обертонах… И весь этот колебательный контур называется скрипкой. И звук вылетает через эфы в сторону слушателя. Хотелось бы, чтоб вылетал. Потому что скрипачи, которые при некоторых оркестровых рассадках сидят эфами от публики, всегда очень расстраиваются. Они тоже старались.
Кроме того, скрипка меня изумляет как объект рассмотрения по линии сопромата. Сам инструмент конструктивно напоминает вантовый мост. По распределению сил, по крайней мере. Так вот, нагрузка на это хлипкое создание от натянутых струн в районе подставки достигает 30 кг, а колки держат натянутые струны на одной силе трения. А в это время на другом конце скрипки, в противоположной точке приложения сил струн, в районе пуговки (а это фактически клин, воткнутый в тоненькую деревяшечку), нагрузка на выворачивание этой самой пуговки из обечайки — 24 кг. И как оно все не разваливается! Может, скрипачи об этом не задумываются? Пусть расскажут свои сны. Это же пороховая бочка стоимостью со «Стингер»!
