«Ты не сможешь привлечь его деньгами – их у него хватает. Рен – почти копия своего отца, не внешне, но генетически, и потому характер у него далеко не ангельский. Декстер – прирожденный убийца – да, не удивляйся, некоторые – а это ни хорошо и ни плохо – таковыми рождаются. Моррисон – так называется город – наводнен криминалом, силовыми структурами и теми, кто в силу буйного нрава и бесконечной жажды власти желает разобраться друг с другом. И потому будь осторожна, не торопись попадаться на глаза прохожим – особенно мужчинам…»
Я уже попалась. Когда после очередного изучения квартиры Декстера (а Дрейк два раза перемешал меня в нее для изучения личных вещей хозяина) неосмотрительно вышла на улицу. И почти сразу же наткнулась на курящего у подъезда парня в кожаной куртке. Кареглазого, коротко стриженного, неприятного на лицо.
Балда, почему сразу назад не прыгнула?
– Ух ты, неинициированная! – презрительно изрек незнакомец и принялся изучать меня. – Что, буйная очень? Или больная?
Как он понял, что неинициированная? Клейма на мне нет, что ли?
Я опасалась вступать в диалог – местные обитатели, как и устройство здешней системы, меня пугали.
– Могу инициировать, – после очередной затяжки и, изучив меня с ног до головы, милостиво согласился мужик. – Сосать будешь утром и вечером. Готовить два раза в день – завтрак делаю сам. Уборка, работа, стирка – все на тебе. Взамен буду кормить. Будешь глотать сперму – не выкину через неделю…
Как щедро.
От подобного предложения хотелось блевануть. Но отвечать «глотай свое деорьмо сам» было бы опрометчиво. И потому я выдавила из себя лишь одно слово:
– Больная.
Мужик, как ни странно, интереса не потерял.
– Ладно, глотка есть, язык тоже – сосать сможешь. Уборку могу заказывать, но работать все равно придется.
– Спасибо, нет.
В ответ недобро прищурились.
– Ну и мри на улице, мразь.
Окурок полетел в сторону.
– И Вам, – «того же», – всего доброго.
Изумительный мир.
Сделав пару шагов в сторону, я закрыла глаза и «прыгнула».
В следующий дубль ждать на улице машину Рена, которая должна была подъехать в девятнадцать четырнадцать, я вышла только после того, как мужик в куртке докурил и удалился прочь от подъезда. Повторять диалог не хотелось.
Вечер Сурка, блин.
«– Рен не желает инициаций, но ты должна прикинуться, что просишь его именно об этом. Конечно, он осмотрит тебя: ощупает мысленно – так у них принято, – и сообщит об отказе. Он отказывает всем, даже тем, у кого формы в разы пышнее.
– Спасибо.
Когда Дрейк „ощупал“ взглядом мою фигуру, в глазах его было столько любви, что обижаться на предыдущие слова стало бессмысленно.
– И нет, я не пытаюсь тебя под него подложить, как ты понимаешь. Скорее, я предпочел бы обрезать члены всем без исключения мужикам. Надеюсь, это ясно.
Вместо ответа я адресовала своему возлюбленному нежный поцелуй.
И снова к делу – Дрейк посерьезнел.
– Декстеру не требуется, чтобы ему варили, убирали или на него работали, как не требуется и постоянная женщина – утехи он способен получить на стороне.
„Хорошо, что тут стою я, а не Элли“.
– Но он может заинтересоваться кем-то, обладающим нестандартным даром.
– Это каким, например?
– Например, даром экстрасенсорики.
Чудесно. Чем дальше, тем запущеннее. Теперь мне всего лишь предстояло прикинуться экстрасенсом».
Для того чтобы это сделать, меня напичкали гигантским объемом пустой для моих собственных нужд информацией: с кем Декстер встречался, с кем ладил, с кем нет. Что именно держал в квартире, как проводил свободное время, где и как хранил вечно любимое им оружие.
«– Конечно, он будет тебя проверять. Спрашивать о том, чего ты знать не должна.
– И как мне быть?
– Прыгай после его вопросов ко мне – отыщем ответы.
– Прыгать каждый раз? А что, если после моего возвращения, он решит задать другой вопрос? А в следующий раз еще какой-нибудь? Я буду прыгать туда-сюда до своей глубокой старости?
На мой сарказм мне ответили укоризненным, но наполненным весельем взглядом».
Холодно. На мне джинсы, водолазка и тонкая ветровка. В сумке снова в целях безопасности ничего нет – антураж.
До момента, когда подъедет машина, три с половиной минуты.
Разговор с молодым Реном меня пугал. Казалось, я собираюсь не просто подсесть в автомобиль к «незнакомому» человеку, но шагнуть к дьяволу в пасть.
«– Почему я должна садиться к нему в машину?
– Потому что иначе он с тобой даже разговаривать не станет. Не знаешь нашего Рена? Даже если ты упадешь на его пути с приступом эпилепсии, он обогнет тебя по дуге и скроется за дверью. Любого рода заминки, неожиданные препятствия и чужие проблемы лежат вне зоны его интересов…
– Но в этом случае он может пустить мне пулю в лоб только за то, что я открыла дверь его машины!
– Не пустит. Если ты будешь вести себя аккуратно, уверенно и без страха. А страх он чувствует…»
Легко сказать – без страха. Спустя пару минут мне придется столкнуться непросто с недоброжелательностью, но с очень и очень холодной враждебностью.
«Вдох-выдох, Ди… Это наш Рен. Он нам нужен».
Огромная черная машина практически бесшумно подъехала к подъезду с точностью до секунды – в девятнадцать четырнадцать. И, невнятно прочитав молитву, я шагнула вперед и распахнула пассажирскую дверцу.
– Выйди точно так же, как зашла, – произнесли тихо, неторопливо и даже не оборачиваясь в мою сторону. И от ровного, словно поверхность ледяного стекла, тона, по моему телу зимней вьюгой пронеслись мурашки.
«Без страха, Ди, – наставительно напомнил воображаемый Дрейк. – Страх он чувствует».
Я притворилась, что просьба водителя ко мне не относится.
– Нужно поговорить.
Декстер повернулся, и я примерзла к сиденью. Нет, в его глазах не было ни злости, ни агрессии, ни интереса. В них не было ничего (человеческого), и это угнетающим образом действовало на мою нервную систему. Смотреть ему в глаза было все равно, что любоваться старухой с косой, стоящей по твою душу в дверном проеме.
Для того чтобы вновь обрести дар речи, пришлось вспомнить прошлый новый год: хохочущего Эльконто, счастливого Халка, обнимающего Шерин, и вот этого самого «пенька», так недобро теперь на меня глазеющего.
