– Моя ситуация не позволяет длительно искать компромиссы. Ты должен был это понять.
«Я. Тебе. Ничего. Не. Должен», – эта фраза растеклась кусковатым льдом по комнате и излилась в сад.
Монстр на игровой арене достал гигантский топор, играючи повертел им в воздухе – подходи ближе, мол, жду.
– Ты заминировала астральное тело человека, лишила его выбора – непростительно, Карна. Зачем бы ты ни явилась, ты забываешься.
– Я забываюсь? – рыбьи глаза прищурились. – Непростительно было покидать Сатаахе в момент кризиса.
– Тобой созданного? Мы приняли решение покинуть Сатаахе для того, чтобы вывести его из кризиса после того, как ты совершила фатальную ошибку, призвав использовать матрицы для создания новых живых особей.
Кажется, монстры на арене только что сошлись – ящерица клацала зубами, голум ухватил ее за горло.
– Следовало предложить дельный вариант, а не сбегать…
– Сбегать?
Еще никогда я не слышала слова от Дрейка, сказанного ласковее и страшнее, чем это.
«Все, пипец тебя, ящерица…»
Я сидела в углу, но меня плющило и штырило с Начальника – того Начальника, которого, вероятно, не видел никто и никогда – с настоящего Правителя. В этот момент… «Господина». Мне, наверное, следовало бояться или же восхищаться, но вместо этого я пузырилась, млела, растекалась лужей. Поняла, что уже не так отчетливо понимаю, о чем идет диалог.
– … по твоей указке накренился Луч, который я своим уходом выровнял. Если ты своими дальнейшими ошибочными действиями продолжала гробить Сатаахе, не ставь меня в один ряд с теми, кто к этому причастен.
– Возможно, непричастен прямо, но лишь потому, что не видел страшные катаклизмы, обрушившиеся на наш мир после изменения угла Луча.
– Твои. Ошибки.
Ох, не хотела бы я стоять на пути у Дрейка сейчас… совсем. Это был не Рен и не Мак – эти ребятки, при всем моем уважении к ним, Начальнику в подметки не годились. Сейчас Дрейк был по-настоящему страшен – не лицом, не выражением глаз даже, – но фоном, исходящим от него.
– Говорить о прошлом не имеет смысла, – как ни в чем не бывало, гладко сменила тему «лысая». – Важно другое: мы восстановили угол, но у меня осталось всего пятнадцать женских особей с готовыми к оплодотворению яйцеклетками. Мне нужны самцы.
«Какого хера ты приперлась сюда?!» – при всей моей терпимости хотелось заорать мне.
– Отстройка угла завершилась недавно и большими потерями. Людей на Сатаахе почти нет – я должна в кратчайшие сроки естественным путем восстановить популяцию, иначе Луч вновь начнет проворачиваться.
– И ты пришла сюда.
– Да, – легко отозвалась Карна, – твои соплеменники нам более не подходят: вы изменили физическую структуру – это я уже дистанционно исследовала. А вот люди, которых ты отобрал, нам вполне подойдут. Генный набор верный – с него можно восстановить численность.
– Только ты кое о чем забыла.
И тишина в комнате. Морозная и тихая, как полярная ночь.
«О чем?» – удивлялись рыбьи глаза.
– Спросить мое согласие. И согласие людей, которых ты захотела использовать.
– Мне не до согласий, и тебе это известно. На кону возрождение расы куда более продвинутой, нежели людская.
– Не выйдет.
От того, как изогнулись в улыбке Дрейковы губы, наша гостиная обросла льдом.
– Выйдет, – Карна даже не моргнула. – Да, эта особь (взгляд в мою сторону) оказалась не слишком умной, чтобы понять важность возложенной на нее задачи, а ты вновь изменил временные ветки…
«Зря, – вещали белесые глаза. – Мы могли бы разойтись миром».
– Принуждение обернется для тебя принуждением – ты это знаешь.
– Это не важно, – лысой было наплевать, – я найду способ до них добраться.
– Через меня, – пообещал Дрейк. – А это ой как непросто.
– У людей всегда есть слабые точки. У тебя тоже.
И она впервые прямо посмотрела на меня – на этот раз настолько презрительно, будто я являлась белобрысой и красноглазой альбиносом-мошкой. Вернула взгляд Начальнику и впервые явила подобие зловещей улыбки:
– А ведь наша с тобой совместимость равнялась девяноста шести процентам.
– Этого недостаточно, чтобы зачать ребенка, и ты это знаешь.
«Ох, так она его всегда любила. Хотела, наверное, сделать с ним семью, а Дрейк отказался…» – мне вдруг стали ясны и враждебность, и скрытые мотивы. Женщины – всегда женщины, и об их мстительности складывают легенды.
– Какая совместимость у тебя с ней? – едко поинтересовалась «башка».
– Я не знаю, – Дрейк закинул ногу на ногу, пожал плечами, – я не тестировался с ней на совместимость.
«Тогда как?!» – звенел со стороны экрана немой вопрос.
– Она просто подошла моему сердцу и моему уму. А также моему телу, – с удовольствием и размахом вбил он последний гвоздь в крышку гроба «лысой» Дрейк.
«Дурак! – немо кляли Начальника белесые глаза. – Ты просто дурак!»
Но Творцу Мира Уровней было плевать:
– Не советую предпринимать очередную попытку заполучить сперму людей, находящихся у меня в подчинении.
– Я ее предприму.
– Она дорого тебе обойдется. Боюсь, ты не поднимешь эту цену.
Все, что сейчас говорил Дрейк, он действительно имел в виду. И не стоило бы, прости Господи, ему перечить – никогда и ни за что. Меня продолжало «переть» и плющить с того, что я видела: Дрейк был холоден и одновременно кипуч, он был спокойно-зол, обманчиво спокоен и адово опасен.
Сидя в углу комнаты, я в который раз задалась вопросом: для чего он желал во время их диалога моего присутствия? Что именно хотел, чтобы я уловила? И, по-моему, я улавливала совершенно не то, что стоило. Любая женщина сейчас бы превратилась перед Великим и Ужасным в коврик, преклонилась бы перед ним быстрее, чем он о том бы попросил, молилась бы о том, чтобы он прошел мимо… И не прошел.
Мне делалось жарко. Но где-то на задворках сознания я понимала Карну. Совсем чуть-чуть.
– Твоя попытка станет последней. Ты знаешь об этом.
– Я добьюсь, чего хочу, – лысая внимать не желала. – Какая малость – поделиться каплей спермы.
Теперь в ее голосе звучала жесткая насмешка.
– Я все сказал.
Начальник кивком головы приказал экрану отключиться.
Все, диалог завершен.
– Как думаешь, она хоть что-то поняла? – обратился он ко мне, поглаживая себя по губе пальцем руки, на которую опирался подбородком. – Ди?
А я до сих пор плавилась. Испытывала совершенно непонятный анафилактический шок от той ауры, которая до сих пор висела в комнате, – ауры, таящей в себе такую мощь и опасность, что сносило с ног. И мне было совершенно плевать, поняла лысая что-нибудь или нет.
