Да, он пришел.
* * *
– Ты не хочешь знать все в подробностях… ведь не хочешь?
– Даже если не хочу – я должен.
Он выглядел усталым, измотанным и удивленным. Мы сидели в темном саду, и у входа терпко и сладко пахли розовые кусты.
– Как получилось, что уже «все»? И что случилось с женщинами Карны? Мне даже в Лаборатории толком не сумели объяснить, что вызвало такие повреждения.
– А-а-а, это все Тайра, – махнула я рукой, глядя на то, как по темному небу, перекрывая звезды вуалью, ползут тонкие облака. Холодный вечер, но внутри очень тепло.
– Тайра? Если Тайра умеет такое, я однозначно чего-то недосмотрел.
– Нет, Тайра сумела отыскать нужную частоту… какую-то вибрацию… И попросила Фурий воспроизвести ее. Но, знаешь, чему я по-настоящему рада?
– Чему?
– Что Ани-Ра не вырезала тому бедолаге глаз.
– Глаз?
– Да, чтобы завести «монстртрак».
Дрейк, по-моему, обалдел.
Я деланно вздохнула.
– По-видимому, надо начинать сначала?
В ответ прочистили горло.
– Будь так добра.
Мой рассказ занял почти час: детали, подробности, «а что делал Мак?», «а Халк?», а «Ани?». И так про всех… Дрейк впитывал, как губка. Не комментировал, не выражал эмоций, но он однозначно их испытывал, потому как исключительно напряженной чувствовалась вокруг нашего столика аура. Он боялся за нас, переживал и тогда, и теперь, задним числом, сделался тяжелым, когда понял, что Аарон вспорол себе плечо, а Халк едва не разнес талантом сенсора собственную голову.
– Стив вылечил? Всех?
– Да, всех.
– А ты?
– А что я?
И, правда – что, я? Я нормально. Не совсем, конечно – все-таки, я в этой истории через многое прошла: наблюдала парней в их родных мирах, вместе со всеми участвовала в «битве» и теперь, когда все закончилось, словно контуженная, видела даже в тенях листвы сложные и тонкие переплетения тканей событий и судеб. Но это пройдет.
– Со мной нормально все. Правда. Расскажи лучше, что случилось с Карной – ведь все?
Дрейк долго молчал, прежде чем ответить. Затем изрек «все», и в этом «всем» слышалась такая пустая обреченность, что мне сделалось зябко.
– Ты убил ее?
– Я ее не трогал.
– А… как тогда?
– Ее убил мой мир.
– Саатхе?
– Сатаахе. Не важно, – Дрейк имел в виду мое неверное произношение названия. – Он убил ее сам, на глазах у всех. Она попыталась остановить процесс восстановления, дала очередную команду, и Кристалл…
– Распылил ее? – у меня отчего-то гулко забилось сердце. – Сам?
– Не сам, я думаю. Помнишь, я когда-то объяснял тебе про Карму, про ее законы?
– Конечно.
– Так вот, когда человек ошибается, он платит за свою ошибку. Плохой встречей, событием, стечением обстоятельств. Получает в жизнь что-то, что заставляет его задуматься, а правильно ли он мыслит, поступает? С Карной вышло иначе – она обладала огромной мощью и интеллектом. И ошибки были для нее непростительны – я ее предупреждал…
«Как и для меня», – прозвучало от Дрейка неслышно.
– Когда она попыталась воспрепятствовать восстановления Сатаахе, Кристалл отправил очередное сообщение – запись – в Информационные Поля, и где-то перекопилось. Последняя капля, перебор и… бах.
Я молчала, ждала продолжения.
Человек в соседнем кресле созерцал листву темного сада, но видел не это – что-то из собственной памяти.
– Ее расформировали. Без права на исправление, на возрождение, на дальнейшую жизнь. В любом проявлении. Это страшно, Ди. Страшно, когда исчезает не только физическое тело, но также тонкие тела, а после душа. И все записи о ней. И Кристалл был ни при чем – он просто отправил запись. Никогда не знаешь, где перекопится… Никто этого не знает. Я раньше такого не видел.
Сверчки, редкое перешептывание листвы. Почти ночь. Я долго не решалась нарушить тишину – сложную, красноречивую, наполненную тревожным сожалением и чем-то еще. Облегчением?
– Значит, она все-таки попала «под колеса». Я тоже ее предупреждала.
– Правда?
Да. И есть ли теперь разница? Наверное, мне было не понять того, что понимал Дрейк: всей сложности устройства полотна мироздания, всей этой бесконечно невероятной в многогранности зависимости событий от поступков, до конца жизни не разобрать схему, состоящую из миллиарда слоев. Но он ее понимал – родился с этим пониманием.
– А ты?
– Что я? – мой мужчина смотрел на меня с улыбкой, и любовь его в этот момент казалась физически ощутимой, бархатистой на ощупь.
– Ты сделал все, что хотел?
– Сделал. И нашел больше, чем искал.
– Значит, ты счастлив?
– Я? – он долго смотрел на черное и далекое небо над головой. – Очень.
«Значит, все не зря».
Возможно, я произнесла это вслух, а может быть, просто подумала.
Нас обнимали сумерки мира, где все, наконец-то, встало на свои места.
Глава 14
Удивительное утро.
Нас всех – ВСЕХ – заставили вырядиться в официальную одежду: костюмы, пиджаки, брюки со стрелками, юбки-карандаши, белые блузки. Как для собеседования на вакансию «секретарь для президента», ей-богу…
И никто из нас не знал, что в Реакторе существовал зал таких размеров – зал-стадион.
Сейчас в нем от самой дальней стены и до специально сооруженной для этого случая сцены стояли, сложив руки за спину, люди в серебристой одежде. Стояли, как солдаты-«клоны» из фильма «Звездные войны» – в десятки рядов, если не сотни рядов, – сосчитать не удавалось.
Мы стояли напротив – шеренга из ребят: солдаты отряда специального назначения и их девушки.
Официальный до невозможности Начальник вещал в микрофон с помоста. И то был не вчерашний теплый Дрейк, но Дрейк-глава-мира-уровней. Грозный-творец-тиран-распорядитель-и-большой-босс в одном лице.
Поразительно.
Одетая в белую блузку и черную юбку, я чувствовала себя пионеркой без галстука на параде. По бокам от меня стояли такие же «черно-белые» Тайра и Лайза. Все серьезные, молчаливые – руки сзади, грудь колесом…
– За особые заслуги перед Миром Уровней миссис Лайза Аллертон получает медаль отваги первой степени, денежное пособие на восстановление поврежденного транспортного средства, а также…
«Сюда приглашается Халк Конрад…»
«Прошу пройти ко мне Меган Одриард…»
