Поскольку бандиты были в бронежилетах, я лично стрелял в головы. В своей стрельбе я был уверен. А если кто-то из солдат стрелял в корпус, удар пули мог просто повалить человека в бронежилете, перебить ему дыхание и даже временно лишить сознания.
Мне самому пуля однажды попала в бронежилет. С переломом двух ребер я тогда попал в госпиталь, больше месяца дыхание было затруднено. Особенно трудно было бегать. Но я заставил себя, заставил свой организм вылечиться и окрепнуть. Мне это удалось. Но я хорошо запомнил, что тогда, получив пару пуль в бронежилет, я еще почти полчаса вел бой. Я опасался, что и сейчас может произойти что-то похожее. И потому дал общую команду:
— Взвод! Вперед! Проверить, кто из бандитов живой. Добить!
Брать кого-то в плен мы обычно не стараемся. Особенно это касается местных бандитов. Как-то так получалось много раз, что пленника сдашь в МВД, его осудят и посадят, а через месяц он в другой банде в плен попадает. После многочисленных подобных случаев была получена устная инструкция — работать без пленников. Пленники бывают нужны только для того, чтобы допросить их. В нашей ситуации допрос бесполезен. Допрашивать можно тех, кто духом слаб. А бандиты, пришедшие из Сирии или Ирака, — не такие. Их допрашивать бесполезно. Боль они презирают и ничего, как правило, не говорят. Одно слово — фанатики.
Я первым побежал догонять своего заместителя и сапера. Солдаты среагировали быстро и легко меня догнали. Осмотр уничтоженной банды занял несколько минут. Собирали документы. Ни одного выстрела я не услышал. Добивать было некого. У тех, кого я сам осматривал, были прострелены головы. Солдаты стреляли предельно точно и быстро. Конечно, оптические прицелы позволяют вести точную стрельбу. Но ведь следует еще найти в оптику противника, а это не так просто, как кажется, следует еще прицелиться так, чтобы единственный выстрел оказался решающим. Я сам несколько раз встречал людей с поврежденным пулей лицом. Пробиты щеки, выбиты зубы, а человек жив. Мои солдаты стреляли лучше. Раненых не осталось…
* * *
— Вениамин, что у тебя? — спросил я по связи.
— Ведем наступательный бой. Бандитов оказалось больше, чем я предполагал. Я слышал, что ты удачно отработал…
— Да. Банда тоже оказалась неприлично крупной. Тридцать три бандита. Большинство уйгуры. Сейчас соберем документы и выходим в тоннель. Двинемся к тебе в поддержку. У тебя сложности есть?
— Мы пробили стену. По моим подсчетам, под ней похоронили восемь бандитов. Но на стене еще больше двух десятков. Слишком большая банда. Дерутся хорошо. Отступать не желают. Патронов не жалеют. Мне бы еще несколько «выстрелов» к «Вампиру». Я стену еще в двух местах повредил, но пробить не сумел. Там, видимо, скалы крепкие. Шатаются, но не падают. Сейчас вынуждены продвигаться вперед пошагово, понемногу вытесняем их с позиций. Да и тебя ждем. Потому сильно быстро на стену не лезем.
— «Двухсотые», «трехсотые»
[21] есть?
— Один «трехсотый». Простое касательное рикошетное в голову, прямо в лоб. Не совсем касательное, но похоже на это. Удар был сильным. Кожа рассечена основательно. Кровь глаза заливает, стрелять сложно. И потеря крови большая. В связи с этим, видимо, головокружение. Возможно, есть сотрясение мозга. Потому что сильная головная боль и тошнота.
— Кто? — спросил я, словно знал всех солдат пятого взвода. Просто машинально спросил, даже не думая, что это может оказаться кто-то мне известный.
— Я…
Кажется, именно такого ответа я и ожидал. Словно предчувствие было. Или в голосе Простолюдинова что-то почувствовал. Но старший лейтенант не жаловался. Он вообще не из тех, кто жалуется. Тем не менее я чувствовал, что его взводу необходима срочная помощь. Он атакует хорошо защищенную противником позицию. И на этой позиции более двух десятков бандитов.
Такое соотношение сильно отличается от классического, когда силы атакующих должны как минимум в три раза превышать силы обороняющихся. Надеяться на успех старшему лейтенанту Простолюдинову сложно. Успех может прийти только тогда, когда я смогу неожиданно ударить бандитов сзади. Правда, история знает немало случаев успешных атак малыми силами. Но для этого, как правило, должны существовать особые условия. Самое лучшее из них — неожиданность. Этого взвод Простолюдинова лишен, потому что бандиты установили перед входом в ущелье тепловизионные камеры и знали о предстоящей атаке.
Другое условие — когда отступать некуда, когда отступление равняется гибели. Это заставляет мобилизовать все силы. И это условие для пятого взвода не подходит…
Есть еще третье, самое мощное условие — умение действовать «методом вытеснения». Мы на занятиях время от времени отрабатываем такие действия. Видимо, этим методом сейчас и пытается работать взвод атакующих, медленно продвигаясь вперед. Но им требуется поддержка моего взвода!
Сам этот метод был разработан советскими спецназовцами специально для штурма Дворца президента Амина в Кабуле. Время от времени он использовался во время Афганской войны. Потом, особенно после развала Советского Союза, метод был успешно забыт, как и многое из боевого опыта Советской армии. Кому-то тогда казалось, что сильная, подготовленная армия не нужна новой России.
«Метод вытеснения» был изучен и воспринят многими западными спецслужбами. Русские же спецназовцы, выброшенные в то же время из армии, полиции и других силовых структур, искали себе применение в иных регионах. Русский, так называемый «черный батальон» в армии боснийских сербов при освобождении сербского городка от боснийцев только за счет «метода вытеснения» без поддержки других сил сумел выбить занимающий городок боснийский полк.
Сам метод достаточно прост. Подразделение разбивается на тройки. Каждый член тройки имеет собственный сектор ответственности. У двух крайних этот сектор составляет семьдесят градусов, у центрального бойца — только шестьдесят. Крайние захватывают еще и по несколько градусов у центрального, обеспечивая двойной контроль на определенных участках и несколько градусов сбоку. Продвигаются плечом к плечу, держа оружие в полной боевой готовности. Очередь следует даже в пролетающий кирпич, даже в стремительного воробья. За каждый угол сначала летит граната, потом следует очередь. Напряжение при этом зашкаливает. Постоянно воевать таким методом невозможно. Тем не менее на один бой сил, как правило, хватает.
— Товарищ старший лейтенант, мины дезактивированы, — доложил старший сержант Лохметьев. — Взрыватели вывинтили. Они в рюкзаке у Шарифисламова. Сами мины у меня, чтобы вместе с взрывателями их не носить…
— Нормально, Юра, спасибо…
Я посветил фонарем в шахту выхода. Лестница была на месте, но мне она доверия не внушала. И потому я решил проводить спуск привычным методом.
— Спускаемся по веревке. Первое отделение — вперед!
Веревку из своего рюкзака вытащил командир первого отделения младший сержант Луговиков, ее тут же закрепили, и первое отделение начало спуск.
