— У меня к тебе только один вопрос — ты позаботилась о безопасности?
Этот вопрос застал Миа врасплох. Она нахмурилась и непонимающе захлопала ресницами. Как же ему хотелось забыть обо всем и зацеловать ее до потери сознания. Так очаровательно она выглядела. Пришлось напомнить себе, что все обязательно будет, но чуть позже.
Для начала стоило пояснить:
— Я ничего не имею против детей, но сейчас немного не время. Поэтому и спрашиваю. Ты приняла какие-либо меры предосторожности?
— Да… Еще до лихорадки, — прохрипела в ответ и смутилась, быстро добавив: — Так, на всякий случай.
— Случай как нельзя более подходящий, — плотоядно улыбнулся Ирбис, и вся нежность куда-то исчезла.
Новые прикосновения отличались от предыдущих, как небо и земля. Это был огонь во всем своем великолепии. Жадные поцелуи, что впивались в губы, сминая их. Это было бы больно, если бы не было так сладко. Его чувства нашли отклик и в ней. Совершенно потеряв голову, девушка отвечала на его прикосновения с не меньшим рвением. Кажется, в пылу страсти она даже слегка укусила его.
Но все это было как в тумане: образы и звуки, прикосновения и объятия, шепот и судорожные стоны, частое дыхание и сладкий аромат тела.
«Моя», — стучала кровь в висках, когда мужчина собственнически скользнул ладонью по женскому телу, сминая тонкую ткань сорочки и накрывая ягодицы.
«Моя», — беззвучно шептали губы, целуя каждый миллиметр нежной кожи. Уста, щеки, шея, ключицы и грудь — он хотел попробовать все на вкус. Поставить везде печать собственной страсти.
Как же ему хотелось спуститься ниже, провести губами по внутренней стороне бедра и коснуться кончиком языка сосредоточения женственности. В своих снах чего только он с ней ни вытворял, и при мысли, что часть этих фантазий вскоре можно будет воплотить в реальность, во рту пересохло.
Безумие, чувственность — и одежды в сторону. Лишь помеха для двоих, что не могли даже на секунду оторваться друг от друга.
«Твоя», — вторило ему ее тело, когда она выгибалась от его прикосновений, сводя с ума своими сладкими стонами и прерывистым, частым дыханием.
«Твоя», — безмолвно кричали ее горящие глаза, что сейчас как никогда были похожи на звездное небо. С этими пылающими искрами страсти в глубине расширенных зрачков.
К богам все благоразумие.
Они оба слишком долго ждали этого мгновения. Прятались, скрывались за масками равнодушия и хладнокровия, отказываясь признать безумную тягу друг к другу. Но теперь все преграды были позади.
— Миа, — простонал Ирбис, устраиваясь между ее бедер, и застыл, вглядываясь в покрасневшее личико молодой женщины с припухшими от поцелуев губами. — Миа…
Ему просто жизненно необходимо видеть ее глаза.
Она посмотрела и громко охнула, когда он одним рывком вошел внутрь.
Нежности не было. Последние крохи разума просто смыло это невероятное чувство наполненности, единства и правильности. Да, именно правильности. Потому что они — как две половинки одного целого, что так долго блуждали в этом мире.
Но об этом перевертыш подумает позже. Сейчас его тело сводило от неконтролируемого желания, что требовало быстрой разрядки. Ирбису пришлось собрать все силы, чтобы сдержаться и не пойти на поводу у похоти.
Стиснув зубы, он сосредоточился на собственных движениях и на любимой девушке.
Медленное и плавное скольжение внутри тугого лона… Мышцы, что так крепко сжимали его плоть, заставляя вздрагивать и слегка ускорять ритм…
Быстрее… резче… четче… И снова плавно и мягко. А потом вновь ускорение. Раз за разом, чтобы свести ее с ума, заставить сгорать от наслаждения.
Миа всхлипывала, стонала и что-то шептала, цепляясь руками за плечи, царапая спину в кровь. На каждый его выпад она отвечала страстно и ярко.
В груди клокотал животный рык, но Ирбис не собирался так быстро сдаваться. Нет, мужчина стремился получить все.
— Не могу… не могу… пожалуйста, — стонала Миа, выгибаясь и вздрагивая.
Ее волосы намокли от пота, а на губах выступила капелька алой крови — так сильно она прикусила ее.
— Можешь, — шепнул он, слизывая кровь. — Давай, Миа. Откройся…
Пора. Снежный позволил безумию вырваться из-под контроля, захлестывая их с головой.
Наслаждение было взаимным, ярким и обоюдоострым. Первой вскрикнула Миа и забилась под ним пойманной птицей. Следом вспыхнул Ирбис, с силой вдавливая девушку в перину и дрожа всем телом. Перед глазами все сверкало и вспыхивало сотней огней. Кровь будто закипела в жилах и перекрыла доступ к воздуху.
Собрав остатки сил, перевертыш упал рядом, притягивая любимую к себе.
Говорить не хотелось. Двигаться тоже. Какое это, оказывается, счастье — просто лежать, наслаждаясь нечаянной близостью. Вслушиваться в дыхание любимой и сходить с ума от аромата ее волос.
Слегка пошевелившись, мужчина поцеловал Миа в макушку, накрыл их обоих теплым одеялом и еще крепче прижал к себе.
Давно ему не было так хорошо и спокойно. И так не хотелось возвращаться в реальность.
— Миа?
— Мм? — ведьма сонно завозилась в его объятиях и вздохнула.
— Пообещай, что не пойдешь на поединок.
Замерла.
Он сразу ощутил, как напряглось ее тело. Ведьма явно собиралась поступить по-своему.
— Почему? — она осторожно повернулась к нему лицом. Молочная кожа и яркий румянец на щеках. — Боишься, что я сделаю что-то не так?
— Нет, — не удержавшись, Ирбис чмокнул ее в нос и тихо пояснил: — Во-первых, я не хочу, чтобы ты стала свидетельницей этого. Зрелище будет… кровавым. Это настоящий бой хищников: когти, зубы, мясо и кровь. Это не то действо, на которое стоит смотреть молодой женщине.
Взгляда не отвела.
Но еще больше нахмурилась, словно пыталась найти аргументы в свою защиту.
— А какая у Коротова ипостась?
Волнуется. И, видят боги, ему было приятно это осознавать.
— Рысь, — и, прежде чем ведьма успела вставить слово, быстро добавил: — Во-вторых, я буду отвлекаться на тебя. А это может плохо сказаться на ходе поединка.
— Но там же будет много народу.
Будет. И много. Но теперь это не имело значения.
— Я ведь все равно тебя почувствую, Миа. — Снежный потерся носом о ее висок, щекоча и приподнимая крохотные волоски. — Я теперь всегда и везде тебя буду ощущать. И вместо того чтобы думать о победе, буду вспоминать эту ночь… каждое мгновение, проведенное вместе… А это здорово меня отвлечет.
— Это шантаж, — смущенно пробормотала она. — Ты это специально, чтобы я не ходила. А ведь я могу помочь.
Упрямая девочка… его…
