Чтобы решить этот вопрос, я позвонил полковнику Самокатовой. Она посоветовала мне не торопиться, пообещала вопрос решить, перезвонить мне или связаться со мной каким-то иным образом.
До Москвы мы добрались достаточно быстро. Я даже удивился, что так вышло, хотя, разумеется, и заметил, что Зной несколько раз, совершая обгон, выезжал на встречную полосу движения. Он пересекал две разделительные полосы, но всегда успевал вовремя вернуться. Помогал ему в этом прибор, установленный на лобовом стекле. Он предупреждал о радарах и камерах, установленных на шоссе. Их тут было предостаточно.
По Москве мы колесить не стали, проехали по МКАД и спустились по съезду, устроенному у какого-то торгового центра, в нужный район. Навигатор верно показывал направление. Гаражный кооператив мы отыскали сразу.
Перед въездом на его территорию и в самом деле располагалась достаточно просторная и удобная, даже заасфальтированная парковка с металлической эстакадой. Здесь можно было заглянуть под машину, не забираясь в смотровую яму. Это особенно не любят делать люди, страдающие периодическими болями в спине.
Старший лейтенант Аграриев поставил машину недалеко от эстакады.
— Подождешь здесь? — спросил я, забрасывая за плечо лямку рюкзака.
— Я с тобой, командир. — Зной был категоричен.
Я не видел причины, по которой следовало бы отказать ему в возможности посмотреть вместе со мной машину. На его «Ниссане» не было ни пылинки, несмотря на то что машина уже не один день стояла в гараже вроде как без присмотра. Это значило, что машины Саня любил, относился к ним трепетно и уважительно.
Мне осталось только согласно кивнуть. Я хорошо помнил маршрут, который описала женщина, продающая машину, и уверенно двинулся по нему. Саня шел следом за мной.
Я слышал его шаги до того момента, когда перед последним поворотом за угол он не коснулся моего плеча. Мы не взяли с собой шлемы, поэтому не могли общаться шепотом, используя систему связи.
Я оглянулся. Старший лейтенант показал мне на угол раскрытой ладонью. Этот жест обозначал опасность и требовал остановки. Он был из старой системы немых знаков спецназа ГРУ. Сам я опасности еще не увидел, но опыт приказывал мне подчиняться тому человеку, который ее заметил или же просто почувствовал.
Аграриев ничего не сказал. Он просто отстранил меня и сам двинулся к углу. При этом парень даже предупредительно коротко кашлянул. Он словно желал кому-то показать, что идет, и обозначал место, где находится. Однако перед самым углом старший лейтенант вдруг присел так, словно желал передвигаться дальше гусиным шагом.
Едва он шагнул за угол, как над его головой в кирпичный угол ударила лопата — тяжелая, совковая, испачканная бетоном. Удар наносился с размахом, оказался сильным. Поэтому черенок лопаты не выдержал и сломался при знакомстве с кирпичным углом.
Едва ли кто-то пришел бы в восторг от такого вот плотного общения с совковой лопатой. Лицо этого счастливчика наверняка значительно сплющилось бы и расширилось. Для маскировки ему не потребовалось бы никакого грима.
Сане такая перспектива явно не понравилась. Поэтому он и присел. Но парень сразу встал, сделал шаг назад и чуть в сторону. Он играючи блокировал удар ногой в голову, который наносил ему второй противник. При этом первый так и стоял столбом со сломанным черенком в руках.
Нога второго противника просто не дотянулась до Аграриева. Старший лейтенант совершил быстрый скачок, сбоку ударил каблуком в колено, захватил врага за шею и рванул его голову вниз. После такого вот вежливого обращения человек просто не мог не согнуться.
Он тут же получил удары в голову одним и другим коленом уже со стороны Аграриева. Все это было сделано мастерски. Действия старшего лейтенанта выполнялись на такой скорости, которая показывала автоматизм их реализации. Именно он всегда спасает хорошего бойца, когда у него не остается времени на раздумья.
Моя реакция тоже была очень даже неплохой. Я успел вытащить пистолет и просто прострелил локоть первому парню, который, как мне показалось, собрался нанести колющий удар острым черенком Аграриеву в лицо. Осколок деревяшки выпал из руки, пробитой пулей.
К Аграриеву, стоявшему впереди, уже приблизился третий противник, не отреагировавший на мой выстрел. Это был крепкий лупоглазый парень с аккуратной короткой бородкой.
Мне не было видно его движений. Но судя по тому, как Саня отскочил, убрал назад и в сторону корпус, оставил впереди только руки, противник нападал с ножом.
Мне пришлось сделать еще шаг в сторону. После этого я ударом берца в челюсть добил «бетонщика», которому прострелил руку. Только потом я смог перевести пистолет в сторону парня с ножом.
— Нож бросай! — приказал я ему.
— Лови! — Он с размаху бросил нож в меня, а сам резко сместился в сторону.
Честно скажу, я не люблю, когда в меня швыряют что-то опасное для здоровья, будь нож или кирпич. Одновременно с его броском я вскинул руку, выстрелил и попал парню в пах. Он завопил, сел на землю и зажал рану обеими руками.
Да, это тяжелое ранение. Тут возможна и даже вполне вероятна травматическая кастрация. Но я, честное слово, стрелял так непреднамеренно. У меня и в мыслях не было как-то унизить бандита или обречь его впоследствии на те самые издевательства, которые обязательно ждут любого кастрата в зоне. Просто он очень быстро бросил нож, вот я и среагировал соответственно.
Нож попал в меня, однако вреда мне не причинил. Он был не метательным, кувыркался в полете и ударился о мою грудь плашмя. Это тоже не очень приятно, но вполне терпимо.
Старший лейтенант Аграриев явно был удивлен странной формой ножа. Он поднял его, рассмотрел, показал мне.
— Отпечатки клешней этого урода не сотри, — посоветовал я.
Но старший лейтенант и без меня прекрасно это понимал, поэтому держал нож двумя пальцами.
— Что за хрень такая? — спросил он меня, как эксперта.
Помнится, я как-то нечаянно проговорился, что имею склонность к холодному оружию и неплохо в нем разбираюсь.
— Нож одного удара. По-немецки он называется Jagdkommando и состоит на вооружении австрийского спецназа, именуемого точно так же. Создан известным американским дизайнером ножей Тони Макфионом. Сам видишь, что он имеет три лезвия, острых как бритва и при этом загнутых в виде вытянутой спирали. Во время удара они заставляют нож вращаться в теле жертвы. В дополнение к этому лезвия имеют перфорированные отверстия, которые не только снижают вес цельнокованого клинка, но и работают как кулинарная терка или рашпиль. Врачи, как правило, оказываются не в силах помочь человеку, получившему удар таким ножом. Вызывай полицию. Я пока полковнику позвоню. И обыщи этих. Может, у них еще какое-то оружие есть? Вдруг кто-то особенно живучий оклемается не вовремя?..
Самокатова выслушала меня, не перебивая, не задавая вопросов. Спросила только адрес и пообещала вскоре сама приехать. Я разговаривал с ней и посматривал на покалеченных бандитов.
