— Горючего хватит?
— И на обратную дорогу останется. У меня с собой еще канистра есть. Двадцать литров про запас. Не переживай, командир. Буду докладывать, что и как происходит.
— Постоянно будь на связи, — потребовал я. Сообщай о прохождении каждого этапа маршрута.
Я не стал говорить о том, что это необходимо еще и по другой причине. Если с нашим авиатором что-то случится, то следует хотя бы знать, где его искать. Но здесь подсказку сможет дать даже мой планшетник. Конечно, только при условии, что его собрат, находящийся у Логунова, будет цел и функционален.
— Сережа! — вклинился в разговор старший лейтенант Аграриев. — Как там наверху? Смотри, не поскользнись. Будешь падать, руку побереги, она тебе еще сгодится.
Парни рассказывали мне, что минувшей весной, когда все таяло, курсант Лаба поскользнулся на ступеньках крыльца и упал на локоть, на котором вскоре образовался бурсит. Под кожей надулся мешочек с гноем. Врач трижды откачивал эту мерзость шприцем, но она вскоре появлялась снова. В результате пришлось делать операцию, зачищать сустав. Видимо, эту беду и вспомнил старший лейтенант Аграриев.
Логунов на насмешку не среагировал, сказал только:
— Спасибо. Я постараюсь. Конец связи.
— Конец связи, — сказал я и снял шлем, спать в котором было неудобно.
Подголовник кресла упирался в него и сдвигал на глаза.
Я потянулся, снова благополучно уснул и проспал до следующего сигнала вызова. На связь опять вышел старший лейтенант Логунов. Но я ведь сам велел ему докладывать о прохождении каждого этапа маршрута. А что сон часто прерывается — это дело привычное, вполне нормальное во время проведения любой операции. Я от таких неудобств никогда не страдаю.
— Командир, я вышел на финишную прямую. Маршрут, просчитанный вместе с инструктором, завершил. Промежуточную посадку совершать не стал, переключился с бортового навигатора на свой планшетник, где курс не проложен, но отмечена конечная точка, и лечу сейчас по абрису. По моим расчетам, минут через сорок буду на месте и начну подготовку к работе.
— Хорошо. Докладывай поэтапно о выполнении.
Я снова уснул и проснулся уже не по сигналу вызова, а просто потому, что не привык валяться подолгу. Свой положенный срок я уже исчерпал. Нежиться в полудреме, то открывая, то снова закрывая глаза, не умею, даже устаю от этого.
Я посмотрел на восток. Где-то там, над морем, скоро взойдет солнце. На берегу утро будет плавным, постепенным, очень нежным, мягким и несуетливым. Но я находился в горах. Сюда рассвет придет позже. Он будет стремительным и яростным. Солнце сразу же начнет обжигать все, что находится под его приглядом. В том числе и людей.
Я находился в салоне автомобиля. Старший лейтенант Логунов спрячется под плащ-палатку. А вот Аграриев будет лежать на солнце на каменной скале, которая быстро нагреется и станет похожа на сковородку. Но все мы, спецназовцы, обучены переносить такие природные трудности и даже не обращать на них особого внимания.
Коммуникатор снова показал вызов.
— Слушаю.
— Командир, я полет завершил. Прибыл на место. Посадка прошла успешно. Аппарат чуть подпрыгивал, когда под колеса камни попадались.
— Понял. Как ощущения?
— Когда летел, наверху уже светло было. Против расчетного времени опоздал на восемь минут. Буду сейчас наверстывать.
— Наверстывай. — Я не стал высказывать недовольство превышением расчетного времени полета. Сережа не имеет опыта, не умеет правильно вычислять скорость. Да и вообще это дело не пилота, а по большому счету штурмана. Пилот в таких вещах всегда может ошибаться. Да и опоздание против графика было не критическим. Восемь минут легко наверстать.
— Докладывай ход работ. Извини, старлей, у меня тут еще один вызов. Конец связи.
— Конец связи.
На меня вышел дежурный офицер узла связи сводного отряда спецназа ГРУ. Он сообщил, что со мной хочет поговорить наблюдатель, выставленный майором Оглоблиным.
— Соединяй, — приказал я безапелляционно, хотя и не узнал дежурного по голосу.
Мы должны были быть знакомы, поскольку несколько месяцев служили плечом к плечу.
В наушниках раздалось несколько характерных тресков, говорящих о переключении тумблеров, после чего я услышал знакомый голос:
— Старший сержант Горюнов. Докладываю. Кортеж выезжает из ворот двора. Машины сразу поворачивают в сторону выезда из города. Похоже, в следственный комитет они не заглянут.
Это значило, что полковник Самокатова в своих опасениях была права. Если бы мы захватили кабинет в здании следственного комитета, то просто попали бы в ловушку, не имели бы возможности выстрелить в генерала при посадке в машину.
— Первым следует бронеавтомобиль «Тигр», за ним — «Ленд Крузер». Третьим еще один «Тигр». На улице их ждет БТР-80, который дежурил у ворот. В нем механик-водитель и четверо омоновцев. Один из них сидит в башне стрелка-наводчика. Это не специалист. Все, БТР за ними поехал. Прикрывает всю колонну, пошевеливает стволом.
— Понятно. Можешь прекращать наблюдение. — Я умышленно говорил чужим баском, чтобы старший сержант не узнал своего бывшего командира роты.
— Майор Оглоблин приказал проводить наблюдение, пока он меня не снимет.
— Понятно. У тебя все?
— Так точно!
— Конец связи.
Мне было даже обидно оттого, что я вынужден прятаться и таиться даже от парня, которого сам уговорил пойти на контрактную службу, будучи еще командиром взвода. Но таковы были издержки соблюдения режима секретности. Я должен был придерживаться его хотя бы ради безопасности того же старшего сержанта Сережи Горюнова. Вдруг мы допустим какую-то ошибку, вся эта история всплывет, начнется следствие. Мы-то, офицеры, знаем, на что идем. А старший сержант просто выполняет приказ, да и все. Он вообще здесь сбоку припека.
Тут меня вызвал узел связи агентурного управления ГРУ. Дежурный офицер заявил, что должен соединить меня с полковником Самокатовой. Мне пришлось со вздохом согласиться. Я не любил говорить о наполовину сделанных делах и собирался связываться с полковником только тогда, когда все будет завершено. А пока ей и сообщить-то по большому счету нечего. О том, что мы работаем по плану, она знала и без моего подтверждения.
— Виктор Федорович, приветствую тебя.
Неужели ради этого стоило налаживать связь!
— Здравия желаю, товарищ полковник!
— Как у вас дела?
— Все по плану. Кортеж уже выехал. Будем готовиться к встрече. Логунов на месте.
— Я вот почему тебя беспокою. Есть непроверенные сведения, что Камал Шарабутдинов уже в Дагестане. Якобы его видели ночью за рулем «Мустанга» ярко-синего цвета. Надеюсь, не твой угнал. Извини, это я так шучу, понимаю ситуацию. У нас сейчас еще ночь, все учреждения закрыты. С самого утра будем проверять возможность покупки Камалом точно такого же «Мустанга», какой у него был. На машине по чужим документам он мог успеть добраться до Махачкалы даже в своем плачевном состоянии. Сумел же этот тип после операции с помощью только дуги от кровати уложить двух вооруженных полицейских и сбежать. Наверное, мог и до Дагестана доехать. Дороги труднее контролировать, чем вокзалы и аэропорты. Тем более если он ехал не один, а с напарником, на имя которого мог купить автомобиль. Дороги вообще, насколько я знаю, перекрывались только на выезде из Москвы в сторону юга. А он мог по соображениям осторожности выехать с северной стороны и сделать круг. Вот и все. Ветер по полю гуляет. Как только поступят новости, я тебе сразу сообщу. Пока работай по плану, соблюдай предельную осторожность. Твоя задача усложнилась многократно.
