— Конец связи.
Только я закончил разговор с полковником, как на связь вышел второй пост.
— Сержант Лаптев, — представился боец.
Как я и предполагал, майор Оглоблин использовал тех моих бойцов, которые уже участвовали в освобождении из-под стражи своего командира роты. Следовательно, терять им было нечего.
— Докладываю. Кортеж проследовал мимо точки наблюдения. Едет для разбитой горной дороги довольно быстро. Никак не меньше восьмидесяти километров в час.
— Понял. Спасибо, — отвечал я опять баском. — Можешь доложить майору, что работу выполнил. Дожидайся, когда за тобой приедут. На дорогу не высовывайся.
Я хотел было предложить сержанту дождаться еще и появления ярко-синего «Мустанга», но решил, что тот в любом случае проедет раньше, чем армейский «УАЗ» прибудет на пост, который пора снимать. У меня была надежда на то, что, увидев «Мустанг», Лаптев сам, как до него старший сержант Горюнов, сообщит мне о появлении еще одной машины. Он парень опытный, хорошо понимает, что к чему.
Глава 12
Короткий взгляд на часы подсказал мне, что стоит поторопиться.
Я включил внутреннюю систему связи и заявил:
— Саня, выставляй мой трамплин! Они уже близко. Занимай позицию. Как только они проедут, я двинусь за ними.
— Понял, работаю! — с нескрываемой радостью ответил Аграриев.
Видимо, он действительно заскучал там, на своей скале, в гордом одиночестве.
Я вытащил бинокль и вышел из-за скал. Обзор с моего места наблюдения был прекрасный. Это при том, что дорога, которую я просматривал, извивалась кое-где серпантином, а чаще просто петляла среди гор. Машины, которые я должен был заметить издалека, могли проехать мимо меня только минут через сорок.
Я увидел эти машины. Они шли в том же порядке, что и в Махачкале, когда выезжали со двора генерала Шарабутдинова. Впереди ехал «Тигр», за ним — бронированный «Ленд Крузер» и второй «Тигр». Замыкал колонну БТР-80 с автоматической тридцатимиллиметровой пушкой и пулеметом калибра 7,62 миллиметра, спаренным с ней.
Хотя применить пушку и пулемет экипаж едва ли успеет. Мы, по крайней мере, постараемся не дать ему этой возможности.
Мы у себя в спецназе ГРУ обычно ездим на броне, а не под ней, предпочитаем получить нежданную пулю в жилет, нежели гранату в корпус транспортера. После ее взрыва может произойти детонация боезапаса в башне или резкое выгорание кислорода и падение давления, невыносимое для человека. Такое случается при попадании термобарической гранаты.
В худшем случае мы предпочитаем держать люки открытыми. Здесь же они были плотно задраены, и на броне никто не сидел.
Я имел список охраны генерала Шарабутдинова и сразу отметил, что для такого количества бронетехники людей с генералом едет непростительно мало. Видимо, именно потому он не разрешал своей охране сидеть на броне. Тогда станет понятна ее малая численность, что может спровоцировать нападение.
Мне издали было сложно определить скорость, с которой двигалась колонна. Сержант Лаптев сказал, что едет она быстро. Но он видел ее еще на равнинном участке, где отсутствовали крутые подъемы. Может быть, там она и держала скорость около восьмидесяти километров в час.
Однако теперь тяжелой бронированной технике пришлось убавить прыть. Я уже много раз замечал, как в горах снижается скорость у этих машин, в общем-то вполне неплохих. Им словно не хватает дыхания.
«Ленд Крузер», несмотря на бронирование, думаю, был в состоянии и сейчас ехать со скоростью больше сотни километров в час. Но его водитель, видимо, имел приказ держаться в середине колонны, не высовываться, оставаться прикрытым спереди и сзади.
Боковая защита у этой машины мощная. Она выдержит даже бронебойную пулю снайперской винтовки, естественно, не крупнокалиберной. Но вот крыша любого автомобиля, как и танка, способна отразить только осколки гранат, взорвавшихся на ней, или пули, выпущенной из оружия калибра до 7,62 миллиметра.
Граната «Вампира» рвет в клочья любую защиту. Это автоматически значило, что «Ленд Крузер 200» обречен. Та же участь ожидала броневики и транспортер, сопровождающие его. Они тоже не подготовлены к знакомству с таким гранатометом.
Я ждал момента с биноклем в руках. Все свои действия я уже просчитал заранее, примерно до десятков секунд, которые мог регулировать за счет скорости «Мустанга». Я заранее навесил на капот цветочную гирлянду, чтобы показать причастность к свадьбе, потом сел в машину, быстро приклеил себе короткую бородку, после чего привычными движениями надел бронежилет и подготовил оружие.
Когда колонна прошла мимо меня, я предупредил по связи старшего лейтенанта Аграриева:
— Саня, они проехали! Стартую и я!
— Все нормально, — ответил старший лейтенант. — Трамплин на месте. Я готов к работе. С нетерпением жду начала действий. Ты постарайся в пропасть не свалиться и, главное, мою скалу туда не урони, а то еще, чего доброго, угробимся оба. «Вампиры» не помогут, если из них стрелять будет некому.
Я включил передачу и нажал на акселератор. Двигатель дико взревел, словно я делал простую перегазовку, и «Мустанг» сорвался с места. За считанные секунды я совершил несколько крутых поворотов и выехал на нужную мне дорогу. Я точно рассчитывал высоты, знал, когда и что надо делать, и обогнал колонну строго в нужном месте. Только потом, когда меня уже никто не видел, я надел шлем, чтобы обеспечить себе связь с Аграриевым.
С места, где находилась колонна, были видны только мои рискованные маневры и лихая манера езды по такой сложной дороге. Но во время обгона люди из охраны генерала вполне могли заметить характерную короткую бородку. Хотя бы мельком. Потом я на некоторое мгновение пропал из поля зрения людей в колонне.
Но уже через десять секунд дорога приподнялась и увела машины чуть вбок. Оттуда охранники Шарабутдинова увидели, как мой «Мустанг» впереди, на одном из поворотов, следующих друг за другом, вдруг встал на два колеса. Потом он стал совершать центробежное вращение, дважды перевернулся и залег на собственной крыше неподалеку от скалы.
Для меня это был очень важный момент. Сложность тут состояла в том, что, когда машина встала на два колеса, я вынужден был повернуть руль, направить ее в пропасть. Иначе переворот не получился бы. Поверни я руль в другую сторону, и «Мустанг» просто встал бы на четыре колеса.
Чтобы не рухнуть в пропасть, мне следовало выдерживать определенный режим скорости. Она рассчитывалась в километрах. Многое зависело от точности, с которой капитан Колдун наклеил на спидометр пленку с новой километровой разметкой. При превышении скорости я рисковал вылететь за край дороги и упасть вместе с «Мустангом» в бездну, где давно уже лежали останки грузовика.
Но расчеты не подвели. Инструктор по экстремальному вождению указал даже допустимый скоростной зазор в два километра, при котором я не вылечу с дороги и совершу акробатический кувырок. Я должен был держать от семидесяти одного до семидесяти трех километров в час.
