— Первое, — сразу начал объяснять майор. — Позвони в роту, пусть алавиту свяжут руки и приведут сюда. ФСБ получила на него данные из Сирии. Он не тот, за кого себя выдает. Это серьезная птица с большим хвостом преступлений…
Взгляд Покрышкина подтверждал, что он не шутит.
Я сразу вытащил трубку и вызвал старшего сержанта Лысакова. Можно было бы, конечно, и по внутривзводной системе связи поговорить, но я пока не хотел выносить этот вопрос на обсуждение всего взвода. Кроме того, на старшем сержанте в казарме могло не быть шлема с наушниками. Конечно, коммуникатор «Стрелец» все равно подал бы сигнал и потребовал бы надеть шлем. Но гораздо быстрее было связаться по телефону.
— Старший сержант Лысаков. Слушаю, товарищ старший лейтенант, — очень быстро отозвался мой заместитель.
— Леня? Как там твой пленник?
— Нормально. В туалет пошел…
— Без присмотра?
— Один пошел. Он спокойный. Да и ноги еле переставляет. Устал сильно.
— На этого спокойного получили данные из Сирии. Срочно найди его, свяжи руки и тащи в штаб, в кабинет командира отряда. Он не тот, за кого себя выдает. Это преступник!
— Понял! Работаю!
Я отключился от разговора и доложил майору:
— Сейчас доставят…
— Второе, — продолжил майор Покрышкин. — Тебе с ним откровенничать никак нельзя. Мы его с командиром допросим перед тем, как передать в ФСБ. Посмотрим, в чем показания этого алавита с твоим рапортом не стыкуются, и постараемся подкорректировать. Хотя он мог и не видеть, кто обстреливал дом имама. На самом деле он не алавит, а дагестанец, уехавший воевать за ИГИЛ.
— Скорее всего, не видел. Он за миномет спрятался, когда тех, кто с ним был, перестреляли. И даже, мне показалось, не понимает, кто их расстрелял. Он не связывает нападение на дом с работой взвода, он увидел в нас своих спасителей. А что произошло на дороге, он не знает. Но там вообще все просто. Там нас начали обстреливать. А крупнокалиберный пулемет у террористов — это серьезно. Они могут его и против мирных жителей применить. Тогда мало никому не покажется. И потому я принял решение на уничтожение банды.
— Ты правильно действовал, — начальник штаба поддерживал меня полностью.
— Да никто и не оспаривает правомерность твоих действий на дороге, — наконец сказал свое слово командир сводного отряда, а то я уже готов был подумать, что ему все это вообще неинтересно. Ознакомился с моим рапортом, и на том спасибо!
Телефонный звонок заставил меня извиниться перед старшими офицерами. Звонил старший сержант Лысаков.
— Да, Леня, слушаю.
— Сбежал, товарищ старший лейтенант, алавит открыл окно в туалете, выпрыгнул и сбежал. Вон он, хромает. Вижу его. Сейчас догоним. Далеко не уйдет…
— Догоняйте… Сразу «дыхалку» ему сбейте, чтобы больше не бегал.
Выпрыгнуть из окна третьего этажа казармы, если учесть, что каждый этаж имеет высокие потолки, — это крайняя мера, к которой просто так, ради развлечения, никто прибегать не будет. Значит, была у Шамхала необходимость убежать. Но моим солдатам такой прыжок не в диковинку. Они хорошо подготовлены и парашютную подготовку имеют отменную. А она подобные прыжки включает в обязательном порядке. Хотя и не из окна, но тоже с достаточной высоты. Да и «тропа разведчика»
[28] имеет похожие препятствия. И приземлятся подготовленные солдаты лучше, и бежать смогут быстрее пленника. Догонят, если уже увидели. А уж обеспечить человеку невозможность дальнейшего бега могут даже новички — солдаты срочной службы. Удар по печени или в солнечное сплетение…
— Что случилось? — спросил начальник штаба.
— Пленник попросился в туалет и сбежал, выпрыгнув из окна третьего этажа. Но, видимо, соответствующую подготовку не проходил — неудачно приземлился. Хромает, пытается убежать. За ним уже побежали. Сейчас догонят, желание бегать отобьют, потом сюда доставят.
— Не уйдет?
— Если его увидели, то не уйдет. От моих солдат в пределах видимости уйти невозможно, товарищ майор. Они хорошо тренированы.
— Вон, уже ведут, — подтвердил мои слова подполковник Подкопаев, глянув в окно.
В сторону штабного корпуса трое солдат взвода и старший сержант Лысаков вели пленного алавита. Я продолжал его так мысленно называть, несмотря на то что уже знал: Шамхал не алавит, а дагестанец. Да и имя у него было чисто дагестанское, хотя он и нашел дагестанскому имени подходящее оправдание.
Пришлось подождать еще несколько минут, пока в коридоре со стороны лестницы не раздались шаги. Я открыл дверь. Солдаты ввели пленника. Связать ему руки еще не успели, но ни убежать, ни оказать сопротивление Шамхал явно был не в состоянии. «Дыхалку» ему солдаты сбили пинком между ног. В таком состоянии пленники бывают не в силах убежать. Они только морщатся при каждом вынужденном движении. Каждый шаг Шамхалу давался с болью и неимоверным трудом, о чем красноречиво говорило его искаженное лицо, на котором глаза готовы были вылезти на лоб.
Подполковник Подкопаев выдвинул ящик стола, достал оттуда черные оксидированные наручники и бросил их старшему сержанту Лысакову. Тот без труда защелкнул их на запястьях пленника.
— Посадите его на стул, — распорядился начальник штаба. — Пусть сидит лицом к командиру. А я буду за спиной стоять и, если понадобится, буду помогать ему находить правильный ответ на вопросы, которые мы будем задавать.
Все в отряде знали, что майор Покрышкин является носителем редкого стиля кун-фу под названием «ядовитая рука». Майор умел одним нажатием пальца на точку акупунктуры тела вызвать жуткую боль в каком-то из органов, а при желании ударом того же пальца, теперь уже в другую, конкретную точку, убить противника. Таких специалистов и в Китае, и в России можно было по пальцам пересчитать. В Китае все они состояли на учете в полиции. У нас в бригаде майор Покрышкин занятия по стилю «ядовитая рука» не проводил, но, как знаток акупунктуры, иногда занимался с офицерами, показывая нам, как нажатием пальца остановить кровотечение при ранении в определенную область, как снять болевые ощущения без всяких медикаментозных средств и уж тем более без наркотиков. Иногда, как говорили, к нему обращались офицеры и солдаты, страдающие от зубной боли. Зубную боль Покрышкин снимал уколом специальной серебряной иголки в висок. Причем снимал сразу на всю оставшуюся жизнь.
О применении этого метода боевых единоборств при допросах я тоже несколько раз слышал, и потому не сомневался, что Подкопаев с Покрышкиным сумеют разговорить Шамхала, и даже сделают его, несмотря на внешнюю угрюмость, весьма болтливым…
