Я отошел от двери и начал быстро, по-армейски, одеваться. Когда вертухай все же вошел в камеру, я уже и обулся. Осталось только шнурки на берцах завязать, но сделать это было невозможно за неимением таковых.
Время для атаки, о которой я подумывал, было потеряно, поскольку в коридоре уже слышались торопливые шаги второго вертухая. Он не стал дожидаться прихода фельдшера, чтобы открыть ему дверь на этаж. Из этого я сделал вывод, что там есть еще как минимум один человек, который может это сделать.
В этот момент любые действия потенциального противника были для меня источником информации. Я впитывал ее в себя, запоминал механически, не заботясь об этом. Так обычно бывало в боевой обстановке. Когда возникнет необходимость, мозг освежит воспоминания и подскажет правильные действия.
Внезапно я осознал, что обстановка для меня и в самом деле боевая. Я по большому счету находился на переднем крае, хотя еще точно не определился, с каким противником воюю, что могу предъявить ему, кто мой союзник в этой схватке. А сделать это уже стоило.
Когда поднимал тревогу, я рассчитывал на приход одного вертухая, четко продумал каждое свое слово, любое действие. У меня нет и не может быть ножа, но он скорее всего есть у вертухая. Значит, я должен потребовать его помощи для снятия тела. Вдруг можно еще откачать человека, сделать ему искусственное дыхание или просто надавать звучных пощечин, привести в сознание?
Для этого вертухай должен будет встать на тумбочку. Я приподниму тело за ноги, а он обрежет ремень. Потом я свалю тело не на свободную шконку, а на ноги вертухаю, сделаю это нечаянно. Силы мои небеспредельны. Я не могу вечно держать такого тяжелого человека, как Исрафил. Зря, что ли, на похоронах гроб выносят как минимум четверо крепких мужиков.
Потом я слегка подсеку вертухая под ноги. Конечно, в классике жанра этот прием выполняется ногами, но можно и руками управиться. Особенно если изобразить собственную потерю равновесия. Тогда я обойдусь без удара, сумею четко направить давление.
Согласно моему замыслу и старанию, вертухай упадет на мою шконку. Я одним движением окажусь сверху и нанесу только пару ударов. Наверное, хватит и одного. После чего в моих руках окажется нож.
Пистолетом мне, к сожалению, разжиться не удастся. Внутри СИЗО персонал несет службу без оружия.
Второго вертухая я просто дождусь у двери и заберу у него ключи. А с фельдшером побеседую по душам у выхода с этажа.
Но первый вертухай оказался слабоватым духом. Он не решился в одиночку войти в камеру к нам, живому и мертвому. Второй же поторопился прийти.
Я в срочном порядке стал менять свой план. В общем-то, больших размышлений тут и не требовалось. Пусть первый надзиратель выполняет свою работу. Я сшибу его с тумбочки просто руками, а на второго сброшу перед этим тело Исрафила. Основная разница будет заключаться в том, что мне придется наносить на один удар больше, вот и все.
Я нисколько не сомневался в том, что смогу без проблем отключить двух противников. Это у меня всегда прекрасно получалось, поскольку обучался я у хороших инструкторов. Конечно, я не испытывал свой удар в боевой обстановке и даже на улице в драки не ввязывался, но в учебных схватках инструкторы требовали от меня не бить в полную силу.
Второй вертухай влетел в камеру и озабоченно сморщил узкий приплюснутый лоб.
— Надо срезать ремень, — сказал я. — Вдруг его еще откачать можно? Есть у кого нож? — Я посмотрел на тех парней, которые были причастны к попытке убить меня.
Взгляд мой был таким растерянным, что они ничего не заподозрили. Естественно, доверить нож подследственному никто не решится. Поэтому первый вертухай, как я и предполагал, полез на тумбочку.
Я ухватился за ногу новопреставленного и потребовал от второго вертухая:
— Помогай!
Он уцепился за вторую ногу.
Мы приподняли тело, и в это время в коридоре послышался топот множества ног.
«Отбой!» — сказал я сам себе, понимая, что побег уже практически невозможен.
Но второй вертухай воспринял мою реплику за команду и стал опускать тело. Первый, оказывается, уже срезал ремень.
Как раз за этим занятием нас и застал дежурный офицер СИЗО. Тот самый человечек, который во второй раз отправил меня в обезьянник, после чего переселил в новую камеру на третьем этаже, а потом прислал ко мне убийцу. Следом за ним вошли еще два вертухая, а потом трое высоких и крепких парней в черной униформе с надписью «Спецназ ФСБ».
Спецназовцы были в масках. У каждого пистолет-пулемет «ПП-2000» с глушителем и оптическим прицелом, имеющим тепловизионную предобъективную насадку. Серьезно вооружены. Я вовремя их услышал и дал себе команду на отмену резких движений.
Могло ведь так получиться, что мне пришлось бы принять против этих парней бой. Тогда кто-то со стороны мог бы выключить свет на этаже. Спецназовцы после этого видели бы меня, а я их нет. Условия не равные. Не говоря уж о том, что я один и без оружия.
Из-за спин этих ребят выглядывал маленький толстый фельдшер с седыми усами. Они чуть благородили его смешное лицо. Он, наверное, красил их, как и жидкую поросль на голове.
А вот рыжие волосы на пальцах фельдшер покрасить не догадался. Отсюда можно было сделать вывод, что ему не нравилось с детства, когда его звали Рыжим. Во взрослом возрасте этот человек решил кардинально сменить имидж. Может быть, даже переехал сюда из другого города, где все его знали в прежнем обличье.
— Что здесь происходит? — строго спросил дежурный.
Ему по должности положено держаться так, потому что потом с него самого взыщут еще круче.
— Подследственный повесился, товарищ майор. Я звонил, докладывал об этом, — объяснил вертухай по имени Шамиль и сбросил тело Исрафила на его же шконку.
— Опять ЧП! Где этот капитан, там обязательно смерть присутствует. Вчера в другом секторе подследственному шею сломали. Сегодня человек повесился!.. Забирайте его быстрее от нас. Лучше бы больше никогда не видеть! Только учтите, что за этим типом при перевозке постоянный контроль нужен. Он особо опасен, имеет склонность к совершению побега. Об этом нас следователь предупредил.
— Заберем! — сказал старший группы спецназа ФСБ, высокий, сухощавый, с серьезными глазами, поблескивающими в прорезях маски. — От нас не убежит. Пойдемте, товарищ капитан. Покойника мы с собой брать не будем. Это уже не наша забота.
— Куда?.. — спросил я машинально, хотя прекрасно понимал, что отчет мне давать никто не обязан.
— Пока в Следственный отдел ФСБ. Там вам несколько вопросов зададут. А дальше видно будет.
— Пойдемте, — согласился я почти радостно.
Спецназовец говорил со мной уважительно, на «вы», совсем не угрожал.
Но радость моя, как оказалось, была преждевременной. Два вертухая, которые пришли вместе с дежурным, тут же защелкнули наручники за моей спиной. Они, видимо, собрались сопровождать меня до выхода с полным соблюдением своих правил.
