Естественно, я сразу включил эту штуковину, быстро обнаружил видеокамеру и два «жучка» для прослушки разговоров. Недолго думая, я обезвредил все эти гаджеты, снял с них аккумуляторы, а с камер — еще и антенны.
После чего я уже со своего смартфона позвонил дежурному по разведцентру.
— Вечер добрый. Капитан Овсов беспокоит, — представился я.
Дежурный знал меня по двум фамилиям, но я выбрал ту из них, к которой следовало привыкать и мне, и другим людям. Хотя мне как-то непривычно было приклеивать к этой фамилии свое офицерское звание.
— Пожалуйста, сообщите водителю, который передал мне машину, что я поменял на левом переднем колесе тормозной цилиндр и все колодки. «Семерка» в порядке, другого ремонта не требует.
— Обязательно передам. Чеки за запчасти и за работу не выбрасывайте. Их нужно предоставить завгару. Все расходы вам возместят.
— Не надо. Я уже заплатил, а чеки не взял. Но я не по этому поводу звоню. Мне хотелось бы пообщаться с майором Гребенщиковым. Он еще на службе?
— Пять минут назад вышел. До дома еще не добрался. У вас есть номер его сотового?
— Не догадался как-то спросить.
— Минутку. Я в списке посмотрю.
Через несколько секунд дежурный дыхнул в трубку и сообщил мне, что сотового номера майора у него и в списке нет. Мол, кажется, Гребенщиков по какому-то поводу менял симку и перешел к другому оператору. Дежурный пообещал поспрашивать у сотрудников, узнать и тут же перезвонить мне.
Я быстро собрался и вышел из квартиры к машине. Возле нее стоял и с нездоровым интересом присматривался к ней какой-то человек, не совсем трезвый и чистый. Такие субъекты обычно обитают в подвалах жилых домов, где утром вместо кофе потребляют стеклоочиститель.
Этот фрукт поймал мой взгляд, смутился и быстро ретировался. При этом он даже не успел презрительно хмыкнуть, как обычно поступают подобные личности. Я провожал его взглядом до угла. Там бомж обернулся, увидел, что за ним наблюдают, и поспешил унести ноги.
Такие деятели машины не угоняют. Они просто разбивают стекло, хватают то, что плохо лежит, и убегают. Но ничего подобного он сделать не успел. Я появился очень даже вовремя.
Я решил не откладывать на потом самое главное из того, что намеревался сделать, и поехал в магазин, чтобы поговорить с бывшей гражданской женой Абдуллы Валиевича Рамазанова, ныне уже покойного. Адрес этого заведения я знал из протоколов допросов этой особы, проведенных аж двумя подполковниками — из ФСБ и МВД. Естественно, я не намеревался сообщать ей о том, что пристрелил ее сожителя как бешеную собаку.
Я вошел в магазин, расположенный на первом этаже стандартной пятиэтажки, дошагал до кассы и с улыбкой спросил, где мне найти Бурилят Манапову.
— Всем она сегодня нужна! — буркнула кассирша. — К ней сейчас пришли, она вышла к служебному входу. Сказала, ненадолго. Подождите, если хотите.
Я кивнул и отошел в сторону, к кафетерию, но дожидаться молодую женщину не стал. Увидел, что кассирша за мной не наблюдает, и вышел из магазина.
Я легко сообразил, что служебный вход расположен во дворе, сел в машину и объехал дом. За ним я увидел со спины женщину в униформе, которая прижималась лицом к груди высокого длиннобородого мужчины средних лет.
Конечно, носить длинную бороду никому не возбраняется. Но у меня, видимо, в силу профессионального опыта длинная борода традиционно связывается с бандитами, укрывающимися в горах и лесах. Этот человек вызвал у меня недоверие.
Кроме того, если это была Бурилят, то не слишком ли быстро она нашла замену Рамазанову, зачисленному мною в покойники? Дамочка слишком уж крепко прижималась к груди мужчины. Этот факт явно намекал на их близкие отношения.
Впрочем, он при этом на нее не смотрел, хотя и обнимал за плечо. Бородатый тип озирался по сторонам, искал людские взгляды, но не обратил внимания на старую машину, проезжающую мимо.
Я решил отложить беседу с Бурилят до вечера. Ничто не мешало мне навестить ее дома и поговорить без помех. Ведь ее реакция на то, что я ей скажу, должна была оказаться весьма бурной, непредсказуемой, могла даже вылиться в истерику.
Я поехал назад. По дороге мне позвонил дежурный по разведцентру и продиктовал номер майора Гребенщикова. Я легко запомнил его.
В квартире все было без изменений. Я подумал десять секунд, прогнал в голове начало разговора с майором и набрал номер его сотового телефона. Звонил я через того же оператора, что и майору Оглоблину, да и дежурному по разведцентру.
Мне следовало узнать причины появления в квартире аппаратуры слежения. Я допускал, что ее установили там вовсе не сотрудники разведцентра, а те люди, которые стремились контролировать их работу. Такие персонажи всегда найдутся. А мне такие вот лишние наблюдатели совершенно ни к чему. Без них жизнь спокойнее, здоровье крепче.
Майор Гребенщиков ответил не сразу. Видимо, долго доставал мобильник из кармана. Это значило, что он находился в каких-то стесненных обстоятельствах. Например, ехал в городском транспорте. Так и оказалось.
— Товарищ майор, это Овсов беспокоит. Вы разговаривать сейчас можете?
— Я в автобусе еду. Он переполнен. Сейчас выйду и перезвоню вам.
— Хорошо. Жду звонка. Только это обязательно. И срочно.
— Да-да, я уже к выходу продвигаюсь.
Майор позвонил мне буквально через минуту и спросил:
— У вас какие-то проблемы возникли, Иван Васильевич?
Мои новые данные он запомнил. Это радовало.
— Так точно, товарищ майор, — ответил я уставной фразой и сразу себя одернул.
Вольнонаемному кладовщику, который постоянно общается с военными людьми, конечно, допустимо использовать такие формулировки, но только изредка, не злоупотребляя ими. Я, кажется, и не начал этого делать, но на будущее должен был учесть такой вот момент. Телефон майора тоже может прослушиваться. Мало ли кем.
— Товарищ майор, у меня вопрос к вам, грубо говоря, на засыпку. — Я говорил намеренно резко, как вообще-то обычно не общался со старшими по званию офицерами своего ведомства.
— Какие-то претензии?
— Две камеры видеонаблюдения, «жучки» в комнате и на кухне. Не слишком это много для такой маленькой квартирки?
— Сейчас приеду, — ответил Гребенщиков, который и сам должен был бы понимать, что его аппарат может контролироваться.
Он не спросил меня, свободен ли я, просто сообщил, что приедет, да и все. Грубо говоря, поставил в известность. Это говорило о том, что свою работу майор считал весьма серьезной и важной. Чужую он за таковую не держал.
Гребенщиков, скорее всего, думал, что я нашел себе убежище и буду сидеть там до какого-то определенного момента, прямо как медведь зимой в берлоге. Что ж, даже хорошо, что он не подозревал о моих истинных намерениях.
