Потом я просто сидел в машине и ждал.
Глава 11
К сожалению, сам я эту подругу наркоторговца Рамазанова, убитого мною, видел только со спины. В материалах Следственного комитета и ФСБ ее фотографии отсутствовали. Из протокола допроса я знал только, что ей двадцать лет.
Но меня заинтересовал один любопытный факт, касающийся этой особы, мимо которого и Валентин Валентинович, и следователь Халидов почему-то прошли стороной. У Бурилят Манаповой был старший брат Аслан, который в детстве заменял ей рано умершего отца. Он уехал в Турцию, оттуда попал в Ирак, где и был четыре месяца назад убит в рядах ИГИЛ.
Видимо, следователи двух ведомств посчитали, что и концов от него не осталось. Они, естественно, задавали Бурилят вопросы о брате. Она заявила, что никаких сведений даже о том, где он похоронен, нет ни у нее самой, ни у бабушки с дедушкой, живущих в высокогорном кумыкском ауле. Мать умерла уже давно, еще до отъезда Аслана.
Она оставила в наследство квартиру, в которой Бурилят обитала до сих пор. Вместе с ней несколько месяцев жил Абдулла Рамазанов.
Из того же протокола допроса я понял то, о чем там прямо сказано не было, тем не менее читалось между строк. Бурилят словно была даже рада тому, что я застрелил Рамазанова. Об этом же говорила и соседка, опрошенная помощником старшего следователя Халидова.
Но вопрос осложнялся тем, что Бурилят была на четвертом месяце беременности. Внешне этого пока еще не было видно. Сама она об этом не сообщала. Тайну открыла та же соседка. Она же рассказала и о том, что Рамазанов регулярно избивал Бурилят, хотя и знал о ее беременности. Она его боялась.
Я не имел никакого права на проведение официального допроса. Но простой разговор мне никто не мог запретить. Это то же самое, что пообщаться с незнакомым человеком на улице или в очереди в магазине. Хотя стражам закона наверняка не понравилась бы та провокация, которую я задумал устроить.
При этом я вряд ли мог всерьез рассчитывать на то, что Бурилят после встречи со мной предпримет те самые действия, которые мне от нее требовались. Наверное, на такую авантюру меня толкала интуиция. Голова моя сработала на автопилоте и выдала такой вот результат.
По моим расчетам, приехать домой Бурилят должна была на троллейбусе. С того места, где я поставил машину, мне была неплохо видна остановка общественного транспорта.
Стемнело быстро и плотно. Словно кто-то набросил на город черное покрывало.
Вскоре к остановке подошел очередной троллейбус. Из него вышли две женщины. С одной из них был мужчина. Он шел впереди и иногда бросал что-то своей спутнице через плечо. Впечатление было такое, будто этот человек стеснялся того, что шагал вместе с ней.
Фонари на улице не горели, и я смотрел на людей, вышедших из троллейбуса, в тепловизор бинокля. Он не давал мне возможности разобрать их лица. Прибор был простеньким, однорежимным. Он уступал продвинутым трехрежимным моделям, где возможна регулировка контраста и улучшена детализация объектов, излучающих тепло.
Но лица Бурилят Манаповой я не знал. Поэтому мне было совершенно без разницы, в каком режиме работает бинокль. Я смотрел только за людьми, которые как раз зашли за дом.
Мне показалось, что фигурой и размерами вторая женщина вполне походит на ту, которую я со спины лицезрел у магазина. По другую сторону дома вышла только пара. Вторая женщина остановилась или зашла в дом.
Я понадеялся, что это была Бурилят, перевел бинокль на окна нужной мне квартиры и сразу увидел свет в ее глубине. Женщина зажгла его в прихожей. Потом лампочка загорелась, видимо, на кухне.
Ожидание мое завершилось. Пора было приступать к работе. Мне хотелось закончить все это дело уже сегодня.
Я надел очки с простыми стеклами, чтобы придать себе классический вид человека, близкого к науке, вышел из машины, обогнул дом и шагнул в подъезд. Скрипучая деревянная лестница за долгие годы была основательно стерта множеством ног. Наверное, она сохранила и память о людях, когда-то ходивших по ней. Особенно о тех, которые беззастенчиво шаркали по ней, стирали древесину. Дом, конечно, давно требовал серьезного ремонта.
Приняла лестница и мои берцы. Наверное, и они внесли свой вклад в стирание ее ступенек.
Свет в подъезде горел только на первом этаже, что не помешало мне найти звонок рядом с дверью нужной квартиры. Я нажал на кнопку.
На звонок отозвался высокий и вполне приятный голос:
— Минуточку.
Женщина говорила по-русски. Подполковник Халидов вел допрос Бурилят Манаповой на кумыкском языке. Но вот протокол он писал на русском, в таком виде и внес его в базу электронной документации. На этот счет следователь даже сделал официальную оговорку.
Валентин Валентинович же допрашивал Бурилят на русском языке. Он сам мне говорил, что не владел ни одним местным наречием, как и почти все сотрудники спецслужб, командированные в республику.
На звонок в дверь Бурилят ответила русским словом. Этим она показала мне, что никого из своих друзей в гости не ждет. По крайней мере того человека, к груди которого прижималась у служебного входа в магазин.
Я очень даже желал бы встретиться с ним, но не сразу, не здесь и сейчас. Мне хотелось бы, чтобы меня к нему привела сама Бурилят.
Я чуть подождал. Наконец-то дверь открылась.
В полумраке прихожей нарисовалось вполне приятное молодое лицо. Разве что крупноватый нос чуть портил впечатление и мешал красоте быть классической.
Женщина рассматривала меня с интересом, но без особого удивления. Наверное, она предполагала, что ее будут доставать следователи, ведущие дело об убийства Рамазанова. Да и два подполковника, которые допрашивали Бурилят, наверное, предупреждали ее об этом. Короче говоря, мне показалось, что она была внутренне подготовлена к моему визиту.
— Вам кого? — все же спросила женщина.
— Я хотел бы, если можно, поговорить с Бурилят Манаповой. — Я был образцом вежливости и корректности, что ментам не очень-то и свойственно.
Во мне не было излишнего напора. Я явно не собирался вести себя по-хамски и совать свой нос во все, чуть ли не в унитаз. Бурилят это почувствовала.
— А вы кто? — спросила она чуть настороженно, но не беспокойно.
— Помощник патологоанатома из республиканской судебно-медицинской экспертизы, — ответил я и вытащил из кармана тот пропуск без фотографии, который получил от майора Оглоблина.
Потом я раскрыл его и помахал в темноте перед слегка приоткрытой дверью. При этом я для отвлечения внимания поправил на носу очки, которые так и норовили сползти на самый кончик носа. Оправа была мне великовата.
Рассмотреть, что за документ я предъявил, в таких условиях было невозможно. Люди вообще обычно имеют склонность больше верить чьим-то словам, чем своим глазам. Короче говоря, документ и название должности убедили Бурилят в том, что я нисколько не опасен для нее.
