— Нет, наоборот. Теперь идут за милую душу. Только успевай. Вот тут договорился двигать их в Бразилию. Но упаковок нет. Знаешь, пока все продавалось поблизости, можно было обойтись просто пакетиками. Из мастерской сразу в магазин и на прилавок. А сейчас нужна машина, морские контейнеры, склады и там еще черт те что! В общем, сохранность гармошек зависит теперь только от упаковки. Так что, сам видишь, без картонажной фабрики мне не обойтись.
— Так можно было где нибудь заказывать коробки. Чего ради разоряться на фабрику. Рабочих надо держать, картон опять же…
— Ты не понимаешь! — Зибенталь оживился. — Да там всего четверо рабочих и пара полиграфических станков. Картон уже куплен в Гольштейне. Он, правда, из макулатуры, но ничего, для Южной Америки сгодится. Теперь главное — найти эту богадельню. Вот не везет! Да еще эти триста марок!
Артур расстроенно похлопал себя по нагрудному карману, где лежал бумажник с чековой книжкой. Хорст в утешение патетически воскликнул:
— Да хватит тебе уже! Это не самое худшее, что может быть в жизни. Кстати, где ты остановился? Может, наведаюсь как нибудь в гости…
— В «Райском уголке», что на Хауптштрассе. Знаешь, напротив кирхи. Я там живу с парнем из Бремерхафена. Он мой компаньон. Мы вместе с ним и покупаем фабрику. Он, кстати, делает помазки для бритья. Классные помазки, просто прелесть. Я тебе презентую парочку.
Хорст нервно посмотрел на часы и прикрыл ладонью глаза:
— Нет, Артур. Я зачищаю свою свиную щетину электробритвой. Меня раздражает эта канитель с мылом и лезвиями. Ты мне лучше скажи, как там поживает твой папаша? Старик Зибенталь все еще коптит небо?
Артур, шевеля толстыми губами, шумно хлебнул кофе:
— Отец, как всегда, молодцом. Вот потащился в Польшу, решил присмотреть чего нибудь из старинных картин для своего дома. Ты знаешь, он себя начинает плохо чувствовать, если раз в полгода не прибьет что нибудь на стенку своей гостиной. И все таки, Хорст… Все таки скажи мне, что ты тут делаешь? Жена в Бонне, а ты? Опять Аннет оставил в одиночестве? Небось, расслабляешься по полной?
— Да брось! Расслабишься тут… От твоей сестрицы нигде не укроешься. Все раскопает, выведает.
— Это точно. Кстати, она мне говорила что то про твою работу, про какие то там электромоторы, холодильные установки для Конго. Правда, я никак не пойму, какая связь между холодильниками для папуасов и пушечкой, которую ты наставлял на меня во дворе? — Зибенталь рассмеялся, Хорст тоже выдавил на своем лице кривую улыбку:
— Не думал я, что Аннет копается в моих бумагах. Спасибо, буду теперь от нее прятать документы. Надо же, встречаешь черт знает где родственника из Штутгарта и он рассказывает, чем ты занимаешься в «секретной» боннской конторе. Ох уж эти женщины, везде суют свои длинные носы…
Хорст пододвинул Артуру свой коньяк, заказал еще и демонстративно посмотрел на часы. Зибенталь с жадностью выпил и с обидой сказал:
— На время посматриваешь. Понимаю, отделаться от меня хочешь… От родственника своего.
Артур уже захмелел, и в его голосе послышались плаксивые нотки. Хорст, отвернувшись, досадливо поморщился:
— Ну что ты, старина! Просто дела в конторе. Надо мне позвонить срочно.
Он встал, подошел к стойке бара, улыбнулся бармену и показал ему на телефон. Тот кивнул. Хорст снял трубку и набрал номер:
— Алло, это контора «Майнц Телефункен»? Да, да, торговое представительство в Рейн Вестфалии… Это говорит Хорст Фромм, представитель центрального налогового отделения Боннского управления, из отдела внешней торговли. Я договаривался сегодня на три часа. Как с кем? С господином Гизевиусом. Почему не может? Он сейчас разве не на службе? Странно… А с кем я разговариваю, простите? — Хорст недоуменно посмотрел на трубку пощелкал рычагами аппарата: — Что за черт, разъединили…
— Эй, Хорст, бросай трепаться, иди лучше выпьем! Сегодня я, видимо, не найду эту дурацкую картонажную богадельню, да и триста марок надо помянуть…
Похлопывая по спине подошедшего родственника, Зибенталь осушил новый бокал с коньяком.
— Нет, нет. Здесь что то не так… И голос незнакомый. Позвоню ка я еще разок этому Гизевиусу…
В это время в кафе с шумом ворвалась группа туристов, увешанных фотоаппаратами и одетых так, будто им предстояло восхождение на Джомолунгму. Один из солидных мужчин, в шортах цвета хаки и темных очках, запасся даже здоровенным ледорубом, нелепо торчащим из его рюкзака. Компания набросилась на пищу, которую им, очевидно, приготовили заранее, и стали ее с аппетитом поглощать, пока Хорст Фромм опять безрезультатно дозванивался в «Майнц Телефункен».
Когда он снова вернулся к столику и закурил, нервно похлопывая ладонью по колену, Зибенталь придвинул ему коньяк и булку с ветчиной:
— Не расстраивайся, дозвонишься потом. Выпей. Хочешь, расскажу случай из своей жизни? Когда я гостил у двоюродного брата отца в Саарбрюккене, то познакомился там с одной прелюбопытной дамой. На первый взгляд она ничего собой не представляла, но была у нее одна маленькая странность. Она целыми днями бродила с ворохом газет под мышкой и чуть что — бух задницей на лавку и давай шелестеть страницами! Она читала все подряд. И «Беобахтер», и спортивные газеты, и светские хроники. Ты представляешь, светские хроники, кто с кем развелся, кто с кем играет в гольф или уединяется во время вечерних конных прогулок… Ну да я не то…
Зибенталь уже окончательно захмелел и стал путаться в словах. Фромм критически посмотрел на него, затянулся сигаретой, стряхнул пепел в пластмассовую пепельницу, застегнул верхнюю пуговицу рубашки.
— Нет, здесь что то не так. Позвоню ка я еще раз…
Пока он звонил, Зибенталь залез в бумажник и пересчитал наличные деньги, то и дело роняя на камень мощеного дворика пфенниги, визитные карточки и маленькие фотографии, похожие на порнографические открытки:
— Эх, дьявольщина, триста марок… Триста! А, Хорст. Садись, хватит бегать туда сюда. Ты дозвонился? Ну чего? Опять нет твоего Гиневиса?
— Гизевиуса. Теперь там вообще никто не подходит.
Хорст подсел к Зибенталю и стал рассеянно смотреть, как за соседним столиком туристы пожирали ветчину с овощами и активно откупоривали баночное пиво. «Гессер» был немного перестоявшим. Он бурно извергался из под сорванных язычков.
Неожиданно где то недалеко, нарастая, завыли сирены пожарных машин и едва заметно потянуло дымком. Фромм тревожно завертел головой, пытаясь определить, откуда идет этот запах:
— Не нравится мне все это.
— Да брось ты, заладил: не нравится, не нравится. Вот ты лучше дальше слушай. Ну, та бабенка в принципе ничего была. Немного перезревшая, но кое что умела. Знаешь, штучки там разные.
Зибенталь, пьяно мотая головой, сделал неопределенный жест рукой:
— Ах да, я не совсем про нее. Так вот, у нее была подруга. Пошла она как то раз в магазин, ну подруга эта с дочкой. И потеряла там ребенка в толпе. Представляешь, дура. Кхе, кхе… Искала, искала, потом смотрит — идет дочка, но будто года на два младше. Ну не отличишь, и платье такое же. Она к ней. За руку хватает, глаза квадратные, не поймет, в чем дело. А тут еще такая же девочка, но постарше. У нее даже припадок случился. Вдруг прибегает какая то взбешенная женщина: чего вы, мол, мою дочь хватаете? Смешно? Оказывается, муж этой подруги был в разводе с той…
