Строгая, изящная, как статуэтка, с копной неправдоподобно золотых волос, она скрылась из глаз, ни разу не обернувшись.
— Пойдем, Колдун, нам сегодня еще на «Речной вокзал» пилить. Надо заканчивать «персоналки», не всю же жизнь ими заниматься. — Лузга подхватил Алешина под локоть и потянул к выходу из парка…
Глава 21
— У нас есть информация, что эта партия радиодеталей не была разгружена в Банска Бистрице, а проследовала на территорию Советского Союза через пограничный город Брест. — Фогельвейде выдержал паузу, чтобы дать возможность собеседнику переварить смысл сказанного. Его визави, небольшого роста черноволосый мужчина неопределенного возраста, в несколько протертом на складках классическом костюме, наклонил голову и заговорил на немецком с сильном акцентом:
— Тогда понятно, герр Вайгельф. А с чего вы предполагаете начать? Учтите, ваши передвижения по территории СССР ограничены. Все они обязательно должны согласовываться с территориальными органами КГБ.
— Я надеюсь, герр Татаринов, что вы будете не только приглядывать за нами, но и заниматься этими согласованиями. Кстати, вы в каком звании в КГБ? В какой должности?
Кагэбэшник несколько замялся:
— Майор КГБ, замначальника отдела по борьбе со шпионажем УКББ СССР по Москве и Московской области.
— Москва… Область… Интересно. Получается, ваше начальство уверено, что груз обязательно окажется в Москве?
— Нет, просто я довольно сносно владею немецким и уже, кстати, считаюсь к вам откомандированным. Мои же функции на основной работе временно выполняет другой сотрудник.
Тема разговора, казалось, была исчерпана, но Татаринов уходить не собирался. По его виду можно было предположить, что он не против выпить кофе, поговорить о спорте или еще о чем то. В планы Манфреда это не входило. Он уже давно мечтал вздремнуть часика три до прихода своих сотрудников, которых отпустил пошататься по Москве, почувствовать атмосферу страны, где, может быть, придется работать длительное время. Он уже и зевал, прикрываясь рукой, давая понять Татаринову о своем утомлении, и надолго задерживался в ванной комнате, выдерживая длинные, порой десятиминутные паузы, но у кагэбешника, видно, была установка на длительное общение с членами следственной группы КРВТ комиссии в нерабочее время. Кончилось все тем, что Манфред демонстративно задернул шторы и сказал:
— Герр майор, я делаю намек на то, что очень хочу спать. Надеюсь, вы покинете помещение и не будете дежурить у моей постели.
Татаринов невозмутимо попрощался и наконец ушел. Манфред радостно потянулся, зевнул и, не снимая ботинок, свалился на кушетку в большой комнате. Перед этим он аккуратно извлек «жучок», установленный кагэбэшником в щель между панелями кресла, и спустил его в унитаз.
Над кушеткой, где устроился Манфред, тихо щелкали кварцевые настенные часы, на кухне тарахтел холодильник, в трубах водопровода иногда гудело. Эту квартиру в двенадцатиэтажном доме на улице Кибальчича следственной группе «Восток» предоставило германское консульство. Здесь также жили торговые представители германских фирм и постоянно аккредитованные при МИД журналисты. В соседнем подъезде квартировали рабочие какой то турецкой компании, ведущей строительство гостиницы на южной окраине Москвы. Несмотря на то что турки, выгружаясь после смены из автобуса, громко кричали и даже нестройным хором затевали песню, Манфред моментально уснул, утомленный перипетиями последних дней.
Около трех часов дня, после приключений в аэропорту Шереметьево 2, когда Хорст Фромм чуть не проворонил часть багажа, объявленного посольством ФРГ дипломатическим и не подлежащего таможенному досмотру, Манфред отправился в Генеральное консульство на специально присланной за ним машине. Остальные, посмеиваясь над Фроммом, доверчиво отдавшим ценные чемоданы первому встречному в России мошеннику, уехали из аэропорта на микроавтобусе посольства.
Консул уже ждал Манфреда в своем рабочем кабинете. Беседа была короткой. После вопросов о самочувствии и погоде в Мюнхене он сообщил руководителю группы «Восток», что деятельность по розыску груза «Майнц Телефункен» удалось легализовать и прикрытие в виде конгресса бизнесменов отпадает. Однако вымышленные имена и фамилии «Востока» сохраняются. На всякий случай.
Консул, улыбаясь, в двух словах рассказал, какой у него вчера был напряженный день. Шутка ли — прием, посвященный началу второй стадии переговоров по системам ПРО в Женеве. Был на том приеме и член Политбюро ЦК КПСС, ответственный за военную промышленность, Кривошов. Манфред почувствовал, что существует какая то связь между появлением Кривошова и их переходом на легальную работу при поддержке советских властей. Он, конечно, не мог знать, что вчера, отозвав крупного партийного функционера к столику, сервированному холодными закусками, жена консула, подняв бокал с искрящимся французским шампанским, непринужденно воскликнула:
— Господин Кривошов, не желаете ли посмотреть мою последнюю графическую работу «Дюссельдорф на рассвете»?
Стоящий неподалеку первый секретарь посольства Италии обернулся и плавной походкой направился к ним, тоже, видимо, полагая получить приглашение на маленькую экскурсию в глубь здания посольства, на его жилую половину:
— А а… Господин Гривашев, как поживает ваша очаровательная супруга? Какое ее здоровье?
Но итальянца изящно перехватил сам консул. Он вытащил его на парадную лестницу, предложил сигарету и сообщил:
— Представляете, коллега, посол Уругвая поделился со мной потрясающей новостью: его правительство намерено ввести в состав уругвайских вооруженных сил специальный кинологический полк. Вообразите, Луиджи, уругвайцы рядом с немецкими овчарками! Забавно, не правда ли? А что вы думаете по этому поводу? Зачем уругвайцам целый полк собак?
Видя, как жена немецкого консула с советским партийным бонзой, премило беседуя, скрываются за массивными дубовыми дверями, Луиджи от огорчения сбился с английского на итальянский:
— Они, вероятно, решили серьезно заняться опиумными плантациями в Улья Негро, или, может, контрабанда какая то…
Тем временем Кривошов лениво шагал по отполированному до блеска паркету мимо работ своей милой спутницы, развешанных по стенам библиотеки консульства:
— Прекрасно, фрау Штюбе. Какие линии, какое мастерство!
Кривошову было наплевать на посредственные любительские рисунки фрау Штюбе, но его интересовало и интриговало, зачем эта долговязая глазастая немка завлекла его сюда, явно подальше от посторонних глаз. Члену Политбюро вспомнился банкет в посольстве Кубы в прошлом году, по случаю победы Кубинской революции, когда ему удалось затащить за портьеру пустой бильярдной хорошенькую, податливую как растопленный воск, смуглую официанточку с невыносимо чувственным ртом. Кривошов скептически оглядел тощий зад супруги германского консула и не почувствовал никаких сексуальных позывов из своего недра, пропитанного лекарствами. К тому же Куба — это Куба, а Федеративная Республика Германия — это страна вероятного противника в будущей войне… Фрау Штюбе, не доходя до застекленных стеллажей со множеством журналов, газет и другой периодики, остановилась. В ее светло серых глазах появились непонятные отблески.
