После разговора с доктором фон Толлем, Манфред знал, что кроме «Востока» делом занимаются еще несколько КРВТ групп, да еще и военная разведка бундесвера в придачу. Идея с шутами гороховыми очень походила на правду. Значит, прикрытие, отвлечение, обеспечение и ничего более… Что ж, это тоже нужное дело.
Манфред, найдя наконец логику в происходящем, обрел некое подобие душевного покоя. Обеспечение.
Координатор перестраховался, не сказав ему об этом. Не важно.
Первый закон обеспечения — веди как можно более активную работу.
Изображай из себя центр операции. Ты можешь действовать правильно или неправильно, или постоянно идти на грани фола, или быть в высшей степени паинькой. Не важно. Главное, ты должен быть очень активным и как можно более заметным, стянув на себя побольше агентов противостоящих тебе спецслужб.
Ну, с такими артистами, как Фритц, Николь и Фромм, сделать это будет не так уж и сложно.
Манфред решил оставить в Москве Ганса Николя с поручением каждый день бомбардировать КГБ и МО СССР мелкими, но логичными официальными запросами на бланках КРВТ комисии, полномочного органа ООН. Фритца он отправит в Брест, при помощи этого хитро крученного Татаринова копаться в журнале движения поездов. А он сам, вместе с Фроммом, запросив еще одного кагэбешника сопровождающего, будет наобум, без всякой системы искать ядерную электронику по всему Советскому Союзу. И делать при этом умное загадочное лицо, стягивая на себя максимальное внимание агентов КГБ.
Манфред облокотился на спинку стула и улыбнулся, наблюдая, как, покончив с едой, Фромм присасывается к носику чайника и быстро ополовинивает его.
— Ну, теперь говори, что случилось, Хорст?
Тот бросил пить и уселся на стул рядом с шефом:
— С самого начала мне показалось, что меня пасут. Я сначала не разобрал кто, просто почувствовал кожей. Поехал, пошатался по центру города, зашел в ресторан, пообедал и в гардеробе узнал типа, которого видел тремя часами ранее, на мосту перед гостиницей «Белград». Потом я пошел ловить машину. Он пристроился передо мной и тоже руку тянет, как и я ловит такси. Сам ничем не примечательный. Поношенная спортивная куртка, портфель в руках, лицо спокойное, даже будто безразличное, лет тридцать пять сорок. Вдруг он, не оборачиваясь, говорит мне по немецки: «Фромм, делайте вид, что вы меня не слышите. Я Тридцать шестой. Когда вам подавали плащ, я положил туда записку. Передайте ее Танкисту».
После этого перед ним остановилась машина, он еще некоторое время громко торговался по русски с водителем и уехал. Мне показалось, это была его машина, такой номерной знак я видел уже днем у Кремля. Потом я долго кружил по городу, катался на метро, но хвоста больше не было. Это явная провокация, нас начали обрабатывать, шеф! Вот эта записка…
— Танкисту? — Манфред, перед тем как взять маленький, скомканный листочек, похожий на автобусный билетик, потянулся, потер большим клетчатым платком слипающиеся от усталости глаза и похлопал Фромма по колену. — Танкист — это была моя кличка и позывной во время войны в Конго. Эту кличку могли знать только люди из Западно германской военной разведки. А этот, говорит, Тридцать шестой?
Фромм кивнул. Манфред взял листочек, разгладил его ладонью. На нем было всего одно немецкое слово: «Обеспечение».
— Вот и хорошо. Нам приказывают быть в качестве обеспечения основной операции. Неприятно, конечно, работать на вторых ролях, ну ничего, я свое уже отвоевал, а вы, ребята, еще молодые. У вас все еще впереди. Будете и вы на острие танкового клина. Однако, странная форма общения у здешнего резидента. Похоже на игру в Бэтмена или индейцев из романов Фенимора Купера. Детский сад…
Манфред взял гостиничные спички, зажег одну и спалил листочек в пепельнице. Затем он, зевнув, сыронизировал сам над собой:
— Ну прямо как шпион…
Фромм смотрел на шефа теперь уже спокойными глазами.
— Какие теперь у нас планы?
— Завтра возьмем кагэбэшника и махнем куда нибудь на Волгу или еще куда. Давай выбери на карте городок, который тебе хочется посмотреть. Ну а на сегодня все, закругляемся. Если завтра утром под окнами будет галдеж и крики, не дергайся, это турки на работу поедут. Я спать пошел. Доброй ночи тебе, дружище.
Глава 22
Ночное шоссе мокро блестело в прыгающем свете фар головной машины. Крытые армейские грузовики шли, соблюдая положенную дистанцию, ориентируясь по огням идущих впереди машин. Кроме этих красных точек, в пелене дождя ничего не было видно. Изредка колонну обгоняли легковые машины. Встречного движения почти не было.
Рассвет еще не начинался, и ведущий грузовик сбросил скорость, намереваясь поберечь силы водителей, которым предстояло провести несколько тяжелых часов в полуслепой езде по сложной, скользкой дороге. В первой машине, кроме водителя, сидел сержант в полевой форме с артиллерийскими петлицами, рядом Кононов в погонах капитана и Обертфельд уже в образе майора. Кононов держал на коленях развернутую туристскую карту Донецкой области и, подсвечивая себе трехцветным сигнальным фонариком, матерился, пытаясь определить местонахождение колонны на подпрыгивающем мятом листе:
— Где эта еханая Еникиевка, мать ее! Чего ржешь, Обер? Вот проскочим поворот — кранты, уедем к бабушке на куличи. Не могли карту поприличней найти, еханые пентюхи!
Обер Обертфельд скалил зубы и ерзал задницей, затекшей от долгого сидения:
— Да брось ты, еще Коммунарск не проехали. Он должен быть где то впереди и справа.
Водитель вдруг ударил по тормозам:
— Мать его!
— В чем дело, Пузырь? — Кононов посмотрел вперед сквозь мотающиеся «дворники» лобового стекла и присвистнул. Посреди шоссе разворачивался танк. Обычный такой Т 72.
За ним угадывались силуэты таких же боевых машин, вперемежку с бензовозами и БМП.
— Влипли! Наверное, учения. Если, конечно, не война с империалистами… — Обертфельд надел фуражку и выглянул из кабины. С крыши за шиворот моментально полилась дождевая вода.
К нему, придерживая на боку полевую сумку, бежал солдат в белой каске и белой портупее. Судя по флажкам, которые мокро трепыхались у него за ремнем, это был регулировщик. Обертфельд услышав, как Кононов щелкнул предохранителем «Макарова», покачал головой, набросил поверх фуражки капюшон прорезиненного плаща и выбрался на асфальт. Покрытие дороги было изуродовано танковыми гусеницами.
— Вы обеспечение 249 го гаубичного полка? — спросил регулировщик, увидев в петлицах незнакомого майора скрещенные пушки. Солдатик был совсем молодой, лицо в крупных веснушках, губы его тряслись от озноба. В широко открытых глазах мигал огонек оранжевого поворотника, включенного Пузырем. Обертфельд солидно кивнул:
— Да, 249 го, гаубичного.
— Сворачиваете направо, ваш полк прошел уже час назад, товарищ майор.
