Он с усилием потер ладонями глаза и посмотрел на людей, вылезающих из такси:
— Это он! Этот немец. Тот, который нам нужен…
— Чего делать то, делать то чего?! — заметался по комнатам Лузга. Алешин отправил его на лестничную площадку этажом выше и сказал, чтобы он уходил один, если их задержат и «заварится каша».
Сквозь оранжевые всполохи Алешин видел нечто странное…
* * *
…Виванюк еще крепче сжал нож. На поляну вынырнул человек в изодранном черном танковом комбинезоне, с разбитым, грязным лицом и пистолетом в руке. Он кинулся к убитому, лежащему в траве, упал на колени и надолго застыл, вглядываясь в белое лицо мертвеца и утирая слезы остатками рукава.
Виванюк видел только широкую спину этого немецкого танкиста. Он старается не смотреть на него, чувствует, что тот может ощутить тяжелый, злобный взгляд. Наконец танкист сложил руки убитого на груди, закрыл ему глаза и обернулся. Виванюка пробрала нервная дрожь. Такого страшного лица он никогда не видел. Казалось, этот танкист выбрался из ада. Немец оторвался наконец от трупа своего убитого товарища и подошел к распятому телу девочки. Теперь он был в трех шагах от Виванюка и тот сгруппировался для бегства. Или решительного броска. Он зачем то обтер лезвие о подол рубахи и затаил прерывистое дыхание. Танкист совершенно обезумел, стоя около умирающей девочки. Он нагнулся над ее телом и сдавленно воскликнул:
— Else! Else! Mein Gott!.. oder nicht… Kein Teufel kann daraus klug werden. Else! Else!
Немецкого Виванюк не знал. Но имя Эльза танкист произносил до смешного трогательно, с просто нечеловеческим надрывом… Словно оплакивал он кого то близкого, родного, а не его маленькую сладкую девочку, его лакомую добычу. Но это была его добыча. Его.
Он долго ее ждал, вожделел, раздевал глазами убийцы, глазами садиста и насильника. Он еще хотел бы вернуться к ней и продолжить утехи.
Виванюка вдруг прошиб электрический разряд.
Пора!
И вот они стоят друг против друга. Лезвие ножа описывает широкую дугу, но находит только воздух. Немец снова и снова уворачивается.
Ему нужно сделать только одно движение, чтоб достать из кармана «люгер», но на это нет и полусекунды…
Шум на лестничной площадке, звяканье ключей, щелчки замков…
— Все, запалились… — рассеянно говорит Лузга.
Алешин уже очнулся и двинулся в прихожую.
— Здравствуйте, Манфред. — Он шагнул навстречу крепкому пожилому мужчине, заслоняющему собой весь дверной проем.
Мужчина этот держал правую руку в кармане. При упоминании имени он чуть заметно вздрогнул. В его правой руке, в кармане, многозарядный пистолет, направленный через ткань в живот Дениса. Наташа тут же, запинаясь, начала переводить, хотя переводить было пока еще нечего. Фон Фогельвейде и так знает, что его зовут Манфред. Он медленно опустил на пол пухлую дорожную сумку:
— Чем обязан неожиданному посещению?
Из за его плеча выглянул оперативник Хорст Фромм:
— Шеф, мне кажется, надо позвонить в их КГБ или вернуть поскорее нашего сопровождающего Татаринова. Он наверняка еще не уехал. Крутится у подъезда. Что здесь вообще творится? Засада какая то…
— Подожди, это мы всегда успеем сделать. А вы, господа, очевидно, решили ограбить наше жилище? — Манфред окинул взглядом комнату. Беспорядка, свидетельствующего о поспешной укладке и подготовке вещей на вынос, как это обычно бывает при квартирных кражах, не наблюдалось. Он этим несколько озадачился, но решил действовать по испытанной схеме. — Вы на кого работаете? На себя, на дядю, еще на кого?
— На вас мы работаем, — ответил через девушку молодой человек, стоящий перед ним. Последовала долгая пауза, как в спектакле после смерти главного героя. Фогельвейде быстро просчитывал варианты. Ничего вразумительного не получалось. Когда Фромм стал грозно надвигаться на незнакомцев, Манфред тихо сказал ему:
— Да стой ты, не дергайся!
Алешин хотел присесть в кресло — его ноги вдруг ослабели, но Фромм профессиональным движением выхватил пистолет и сделал им предостерегающий жест, означающий «оставайтесь на месте».
Тогда Денис начал говорить:
— Я хочу сообщить вам, где находится часть груза 289 А, «Проволока».
— Ничего себе… — присвистнул Фромм.
— Какая такая «Проволока»? Мы — официальные представители следственной группы КРВТ комиссии. — Фогельвейде сделал невозмутимое лицо и, не глядя на Хорста, добавил: — Прекрати размахивать «пукалкой».
Денис старался унять сердцебиение и головную боль, усиленно массируя болевую точку у виска. «Информация» бешено изливалась в клетки его мозга и мешала сосредоточиться. Кровь отлила от лица, все плыло перед глазами…
* * *
…Восточная опушка Даргановского леса. Пологий берег Аксая.
Все.
Манфред стреляет после короткой остановки.
Мимо!
Последняя пуля поднимает фонтанчик на поверхности воды.
За мгновение до выстрела Виванюк на бегу проваливается в неглубокую ямку и катится под откос.
Быстрее!
Он не успевает подняться с колен. Тяжелый кулак мощно бьет в подбородок, задевая лопающиеся хрящи носа. И сразу второй страшный удар…
И вот к умирающему Виванюку приходят они все — и Вера Павловна из Смоленска, и Женечка с Украины, и та девочка, что видела его насквозь, и другие. Приходят они, вдруг осознавшие, зачем их завел в глушь невзрачный сельский учитель, а вокруг… видны еле заметные могилки. Много могилок.
Но они смеются над ним, смеются ему в лицо.
Виванюк издает жуткий, леденящий вопль и из последних сил пытается приподняться на руках, встать. В этот момент страшная боль вдавливает его в землю. Позвоночник с глухим хрустом ломается, сминается грудь, останавливая стиснутое сердце…
* * *
Дениса качнуло, он начал падать, но успел ухватиться за кресло обеими руками.
— Хорст, принеси ка ему воды, еще умрет он здесь у нас, этот факир, обнеси господь! — Манфред сел напротив Алешина в кресло, не вынимая из кармана руку.
— Да, да, не «Проволока», прошу прощения, а ядерная электроника в оранжевых контейнерах. Вы ведь ее ищете? Я вам скажу, где она, и ваша функция прикрытия кончится. Вы окажетесь на острие… — Денис наконец справился с собой.
Фромм сунул ему в руку недопитую Наташей бутылку «Райна». Манфред шестым чувством угадал — Алешин действительно знает, где находится нужная им электроника.
— Слушайте, любезный, вы, может быть, морочите мозги, а? Хотя… мы все равно ее ищем. Нам не трудно будет съездить в указанное вами место. Мы съездим, проверим. Какой вам смысл нас обманывать? Хотя смысл, конечно, может быть. Говорите. Я слушаю.
