Но однажды ночью, с его слов, они с сожительницей услышали отчаянный лай собак, шум автомобильного мотора и немецкую речь. Потом последовал оглушенный стук в дверь. Анна вскочила с кровати и направилась в сени.
— Кто вы, что вам надо? — испуганно спросила хозяйка.
— Откройте, немецкая комендатура, — ответил женский голос.
Услышав эти слова, временный жилец ужом скользнул в погреб и затаился…
В комнату вошли несколько человек. Из разговора Воропаев понял, что среди немцев были одна женщина и один русский. Анне приказали накрыть стол и покинуть хату на ночь — «вежливо» предложили убираться спать в сарай. Распоряжалась в компании женщина по имени Гелена, тоже разговаривающая на русском языке.
Судя по обращению, среди них были немецкий генерал и русский полковник. Функции переводчицы исполняла фрау Гелена. Фашист предложил русскому полковнику, чтобы он перешел линию фронта и вышел на встречу с крупным советским военачальником. Со слов Воропаева, когда он услышал фамилию советского генерала, у него «волосы встали дыбом, мороз по коже пошел».
Полковник сначала отказывался от выполнения просьбы, якобы боялся, что его расстреляют на советской стороне. Тогда «герр генерал» его успокоил: русский его не выдаст, так как он бывший любовник Гелены и близкий друг многих германских генералов, в том числе и Гейнца Гудериана. Во время совместных маневров с немцами, имея в виду подготовку и проведение парада в 1939 году в Бресте, он проявил себя «галантным кавалером». В неотразимости чар фрейлейн господин полковник может убедиться лично — до утра еще времени вполне достаточно, чтобы вдоволь испить удовольствие.
Утром фашисты с советским полковником уехали в сторону фронта, а он, Воропаев, понял, что не может держать при себе такую страшную тайну, и решил пробираться к своим…
* * *
Что же случилось и где могли произойти контакты представителей вермахта и РККА? На этот вопрос есть ответ — был совместный парад частей и подразделений вермахта и советских Вооруженных сил в Бресте. Торжественным маршем по центральной улице города 22 сентября 1939 года прошли подразделения XIX моторизованного корпуса вермахта (командир корпуса — генерал танковых войск Гейнц Гудериан) и 29-й отдельной бригады РККА (командир — комбриг Семен Кривошеин).
Поводом для парада послужила официальная процедура передачи города Бреста и Брестской крепости советской стороне во время вторжения в Польшу войск Германии и ввода частей Красной армии СССР. Процедура завершилась торжественным спуском германского и поднятием советского флагов.
Брест и Брестская крепость были взяты соответственно 14 и 17 сентября 1939 года XIX моторизованным корпусом под командованием генерала Гейнца Гудериана.
Кривошеин так описал прохождение войск обеих армий:
«В 16.00 я и генерал Гудериан поднялись на невысокую трибуну. За пехотой пошла моторизованная артиллерия, потом танки. На бреющем полете пронеслось над трибуной десятка два самолетов. Гудериан, показывая на них, пытался перекричать шум моторов:
— Немецкие асы! Колосаль! — кричал он. Я не удержался и тоже крикнул в ответ:
— У нас есть лучше!
— О, да! — ответил Гудериан без особой радости.
Потом опять пошла пехота на машинах. Некоторые из них, как мне показалось, я уже видел. Очевидно, Гудериан, используя замкнутый круг близлежащих кварталов, приказал мотополкам демонстрировать свою мощь несколько раз…
Наконец, парад закончился».
А вот как это мероприятие описал Гудериан:
«В качестве вестника приближения русских прибыл молодой русский офицер на бронеавтомобиле, сообщивший нам о подходе их танковой бригады. Затем мы получили известие о демаркационной линии, установленной министерством иностранных дел, которая, проходя по Бугу, оставляла за русскими крепость Брест; такое решение министерства мы считали невыгодным. Затем было установлено, что район восточнее демаркационной линии должен быть оставлен нами к 22 сентября. Этот срок был настолько коротким, что мы даже не могли эвакуировать наших раненых и подобрать поврежденные танки. По-видимому, к переговорам об установлении демаркационной линии и прекращении военных действий вообще не был привлечен ни один военный.
В день передачи Бреста русским в город прибыл комбриг Кривошеин, танкист, владеющий французским языком; поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы, оставшиеся неразрешенными в положениях министерства иностранных дел, были удовлетворительно для обеих сторон разрешены непосредственно с русскими.
Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, которые остались русским, поскольку их невозможно было эвакуировать за столь короткое время. Наше пребывание в Бресте закончилось прощальным парадом и церемонией смены флагов в присутствии комбрига Кривошеина».
А какова же судьба комбрига?
Генерал-лейтенант танковых войск Семен Моисеевич Кривошеин командовал бригадами, дивизиями и корпусами. 29 мая 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
А.Н. Михеев во время событий в Бресте 22 сентября 1939 года уже являлся начальником Особого отдела НКВД Киевского военного округа с 7 сентября 1939 года, а руководителем военной контрразведки СССР — с 23 августа 1940 года по 19 июня 1941 года, поэтому мог знать Кривошеина по его службе командиром 25-го механизированного корпуса.
Но это не повод в чем-то подозревать боевого генерала. Наверное, были и другие кандидаты, фамилии которых достойно умалчивали архивы НКВД СССР и Генерального штаба Вооруженных сил Советского Союза. И сейчас они тоже остаются в этом статусе в новой России.
* * *
Задержанного Воропаева доставили в Особый отдел Юго-Западного фронта. Со слов бывшего старшего уполномоченного, работавшего вместе с Михеевым в начале войны, Белоусова Михаила Артемьевича:
— Мы стали внимательно анализировать показания сержанта. Ведь речь шла не просто о добром имени и чести видного военачальника, которому в минуты смертельной опасности советский народ в самом полном значении этого слова вручил ключи от своей столицы.
Однако в показаниях Воропаева существовала одна натяжка — не зная немецкого языка, он довольно-таки подробно воспринял и передал суть разговоров. Для перепроверки показаний «окруженца» нужна была дополнительная проверка…
Дело в том, что за несколько дней до этого сообщения Особому отделу Юго-Западного фронта пришлось заниматься аналогичным делом. Неизвестный человек в форме капитана ВВС передал командиру части письмо от генерал-полковника Гудериана. Немецкий генерал напомнил ему об их знакомстве в недалеком прошлом и давал «добрый» совет — сделать правильный выбор в сложившейся ситуации. Командир части сделал разумную выдержку, обещая подумать. Во время второй встречи с гитлеровским агентом он по совету военных контрразведчиков заявил, что «еще не пришел к определенному выводу», но поинтересовался, чем может быть полезен генералу Гудериану. Агент пытался растолковать, что хочет немец.
